ya_palomnik
Посланник
глава пятая
Envoy

ГлавнаяИстория

Посланник

Глава пятая

Время прокатилось быстро своим чередом и не заметил я, как Садык вернулся из отпуска. Выражение его юношеского лица изменилось: оно посуровело, возле губ залегли глубокие складки, его прежде улыбчивый рот был теперь крепко сжат, мягкие и лучистые глаза его стали холодными и непроницаемыми как два озерка покрытых коркой льда.Как только он завидел меня,он подошел и мы обнялись, но рассказывать он опасался, вокруг толпилось слишком много случайных людей. Только день спустя в окопе на стрельбище смогли мы уединиться. Погода была ненастная. Из плоских серых облаков, ползущих по небу, временами накрапывала холодная морось и намокшие мишени было трудно разглядеть. Мы напрягали наши глаза и затаивали дыхание перед каждым выстрелом, стараясь попасть в цель. Отстрелявшись, мы пристроили винтовки на бруствере на месте посуше. Гнилая, промозглая зима вступала в свои права. Потемневший лиственный лес на склонах гор был тронут желтизной. В ущелье внизу сердито пенился на камнях широкий и мелкий ручей.Режущий ветер забирался ко мне под воротник шинели.Я ближе наклонился к своему другу, чтобы лучше слышать его слова. Он остро взглянул на меня и положил мне на рукав свою руку.

Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая

"Мужайся Халим и уповай на Всевышнего." У меня защемило сердце и потемнело в глазах.Дурные предчувствия охватили меня. Я оперся о глинистый край окопа. "Вашей семьи я не видел. Их уже нет в деревне. У них все забрали и выслали как эксплуататоров и лакеев буржуазии. Так постановил комитет бедноты. Теперь у нас в деревне колхоз Красный Трудовик.Твой отец горячился, спорил, показывал свои ордена и медали, кричал, что он ушел в Красную Армию добровольцем в 1919 году, дослужился до командира,был ранен, а после дембеля в 21-ом был председателем сельсовета и спасал голодающих, - ничего из этого вам не помогло.У вас забрали все вплоть до семенного зерна и скота. Ваша шорно-седельная мастерская и дом тоже конфискованы. Оставили только одежду, которая была на них и сказали взять в дорогу пуд муки, топор и пилу; разрешили уложить немного печеного хлеба. Раскулачили в тот раз еще пять семей. Приезжал Шерафутдинов из города, он теперь большой начальник, всем распоряжается, и с ним еще двое из ОГПУ. Давали всего полчаса на сборы. Складывали в телегу, туда же детей сажали и везли к железной дороге. Все соседи плакали, а дети ревмя ревели.По решению Шерафутдинова в тот день в нашей деревне было раскулачено два муллы, хотя они были очень бедными, беднее бедняков. Тройка ОГПУ постановила на месте, что религия, одурманивающая трудящихся, - основной враг советской власти и муллы подлежат уничтожению, как лица, живущие на нетрудовые доходы."

Я был так потрясен услышанным, что перестал дышать. Вихрь мыслей пронесся в моей голове. Отчаяние и гложущая печаль охватили меня. "Моих близких и родных больше нет," кружилось в моем сознании. "Нет больше моего дома, где я провел детство, нет хозяйстве, где я упорно работал, нет моих лошадей, с которыми я играл, - все захвачено злобными людьми."Прошло несколько минут, но я продолжал стоять с закрытыми глазами, переживая боль разлуки.

"Богатство это милость Аллаха, которую Он дарует тому, кому пожелает, а теперь Он послал мне испытание бедностьюи одиночеством," пробормотал я в растерянности. "Не слабейте и не печальтесь, в то время как вы стоите выше, если вы действительно являетесь верующими," вспомнил ямой любимый аят.

Садык опустил голову, чтобы скрыть слезы в своих глазах. "У меня не лучше. Мать моя так сильно заступалась за вас на собрании, что Шерафутдинов ее арестовал как пособницу классового врага. Она заключена в тюрьму в Краснослободске и сейчас дожидается суда. Почему-то к ней никого не допускают." Он с удивлением развел руками и всхлипнул.

"Не горюй. Аллах позаботится о твоей материи воздает всем должное за их дела.А я попытаюсь примириться ."

"Это правда," подтвердил мой друг. "Самое драгоценное не утрачено. И он, вынув из-за пазухи небольшую книгу, протянул мне ее. Ошеломленный, я замер. Я узнал Коран, который Агдал когда-то подарил мне. "Книга перед раскулачиванием находилась у нас в доме. Я читал ее своей маме. Так она уцелела." Садык скромно опустил глаза. Я бережно ласкал обложку и готов был поцеловать ее. "Осторожно, кто-то идет," чуткие уши Садыка уловили отдаленное движение."Прячь."

Раздался хруст ломающихся веток и к нам в окопчик ввалился Кошкин. "Что за разговорчики?" Он испытующе осмотрел каждого из нас. "Закончили?"

"Так точно!" вытянулись мы. Сержант вынул бинокль и через амбразуру долго рассматривал наши мишени. Его губы шевелились, пока он высчитывал попадания на окружностях и наш счет.

"Хорошо стреляете. Больше половины попаданий в яблочко. В снайперы буду вас рекомендовать. Трехлинейки с оптическим прицелом получите. На сегодня учения закончены. Завтра при боковом ветре тренироваться будем. Сейчас найдите свой взвод и марш в часть на обед."

Обед, состоящий из водянистых щей без грамма мяса и сухой пшенной каши с налитым поверх бачка красным слоем жира, похожим на машинную смазку, насыщалмало, но мы привыкли. Воины давно перестали ворчать на плохую еду, а вот вражда, разожженная большевиками в солдатской среде, между отпрысками богатых и бедных не затихала; хотя кулаки были уже почтивсе вычищены и оставались, главным образом, середняки.Однако и бедняки чувствовали себя недовольными и требовали большей помощи от советской власти. По их мнению в армию просочились классовые враги; выявленные кулацкие сынки вызывали к себе вражду и презрение со стороны красноармейцев. С другой стороны середняки, недовольные поборами и ограблениями, горланили, "Пусть только начнется война, все будем в зеленой армии. Года через два и духаот новой власти не останется!"

На ротных собраниях меня тоже стали притеснять; политрук требовал в присутствии всех доказать принадлежность к трудящейся массе и грозился послать запрос на родину. Мое положение становилось шатким и многие однополчане начали избегать меня.

В январе 1931 года дневальный принес мне письмо. Оно было сильно затрепано и адрес, написанный карандашом, полустерт. Удивительно было, как письмо вообще нашло меня. Мое сердце затрепетало, когда я узнал почерк моей матушки.Трясущимися руками я развернул его, но не мог читать. Строчки прыгали у меня перед глазами. Письмо было коротким и написано на обрывке серой упаковочной бумаги. Вот, что я сумел разобрать:

Дорогой мой родной сыночек,Ты, наверное, знаешь о нашем несчастье. Нас выгнали из нашего дома и мы теперь нищие. Кулачили нас на глазах у всей деревни. Стыд какой! Соседи собрались, но боялись подойти. Только молча плакали и утирали слезы. Мы все как мертвые и, одним словом, хуже войны. Потом нас привезли в Краснослободск на вокзал и погрузили в телячьи вагоны. Перед посадкой перетряхли все, что у нас было - искали деньги. Нас всех раздевали, а у меня расплели волосы и копались гребнем. По ночам в вагонах холод страшный и обе твои сестренки умерли на второй день.И схоронить их по обряду не дали, из рук вырвали и в ящик к другим мертвецам кинули. На другой станции отец твой увидел мало-мальски знакомого мужика и сунул ему в руки твоего братишку Хайдара, терять уже нечего, на смерть ехали. Может Аллах смиловистится и когда-нибудь потом мы его найдем. Привезли нас куда-то, сказывают в Архангельскую область, выгрузили прямо в лесу. Сказали: "Здесь теперь ваше место".Там снег по пояс, вечереет, ни людей, ни построек не видно. Стали зарываться под снег, топорами вырубили ямы и развели костры. Когда сучья прогорели, накидали веток со всех сторон и так жить стали. Теперь мы враги советской власти и для начальства хуже собак. Рубим лес, даем план, в землянках обустроились, из еды то, что отец в лесу поймал и помыться негде.Сынок, дорогой, не верь этим гадам и уходи из ихней страны. Ты ведь на границе служишь? О нас не беспокойся мы все старые и свое отжили. Отец и я благославляем тебя на побег. Здесь с советскими жизни никому все равно не будет. Да хранит тебя Бог! Он творит чудеса для правоверных мусульман!Твоя мать Гюзель и отец Бакташ Агзумов.

"Не случится с нами ничего никогда помимо того, что приготовил нам Аллах," прошептал я и сложив листок, бережноупрятал его в свой карман.

Глава перваяГлава втораяГлава третьяГлава четвертаяГлава пятаяГлава шестаяГлава седьмаяГлава восьмая


Яндекс.Метрика free counters