ya_palomnik
Посланник
глава седьмая
Envoy

ГлавнаяИстория

Посланник

Глава седьмая

Мы и не заметили как пересекли границу. Окружающие нас кряжи и крутые каменистые склоны были совершенно такими же, как и на советской стороне. Мои провожатые, наклонив головы, молча и упорно шли вперед. За два часа путешествия никто из них не проронил ни слова, ни разу не остановился и не присел.Наконец за поворотом узенькой тропинки, которая вела нас вниз, внезапно открылась маленькая, уютная долина с круглым,светлым озером посередине. В его безмятежных изумрудно - зеркальных водах отражались купы пожелтевших деревьев, густо растущих на низких берегах, заросли камышей и устремленные ввысь пики с нависшими ледниками. В высоком голубом небе неторопливо плыли белоснежные облака. Это место было так прекрасно и безупречно, что казалось оно не изменилось и оставалось нетронутым сo времен сотворения мира и мы были первыми на земле людьми посетившими его.

"Здесь есть тень и вода, здесь отдохнем," как сквозь пелену, услышал я голос Арсена.

Я положил тело Садыка на траву. Слезы горя и утраты на моем лице давно высохли, сменившись ноющей болью и пустотой в сердце. Разгоряченный длинной ходьбой, я стал снимать с себя отяжелевшую, сырую шинель. Я задыхался.

Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая

"Не уж- то ты ранен?" стоявший рядом Арсен вложил свой палец в прореху на груди моей шинели, которую я второпях не заметил. С изумлением осмотрел я ее, но следов крови не обнаружил. Такая же прореха и в том же месте была и на гимнастерке. Расстегнув свой воротник я опустил руку себе за пазуху и вынул книгу в зеленоватой обложке, которую прятал ото всех. Обложка Корана немного потускнела и потерлась с того времени как Агдал подарил ее мне, но ликующая вязь арабских букв, передающих прямую речь Аллаха была все также торжественна и величава. Посередине ее плотной кожаной поверхности застряла пуля! Так вот кто остановил моюверную смерть! У меня перехватило дух и рухнув на колени я стал горячо молиться. Вся семья, усевшаяся неподалеку в тени на мягкой травке, глядела на меня, удивляясь моей религиозности.

Когда я отбил последний поклон, Арсен сказал, "Я тоже благодарен Христу,за то, что Oнспаснам жизнь." Он перекрестился и поцеловал свой нательный крестик. "Когда твой командир убивал вас, я знал, что следующими будем мы. Потому-то я шарахнул в него свинцовой дробью, а потом добил кинжалом. Хороший кинжал, булатный, моему прадеду принадлежал." Я непонимающе уставился на Арсена. "Нет у нас ни у кого никаких зарядов, кроме как перепелок стрелять," объяснил он, закинув двустволку на плечо." Нельзя долго сидеть . Пойдем. Там в деревне Тюркгози есть полицейский пост . Там сдаваться будешь. А мы двинемся дальше, еще десять километров на юг в Бинбазиеминбей. У нас там родственники. Они нас устроят." Он горячо и настойчиво заговорил со своей жене по-грузински. Похоже, он пытался ее в чем-то убедить. Она молча плакала, прижимая к себе сверток с ребенком. "Дочка у нас от голода умерла," Арсен повернулся ко мне. "Вот Гиули и не может расстатьсяс ней. А ты, что думаешь со своим другом делать? Не вечно же будешь его таскать."

"Муллу надо," сказал я решительно и твердо, опять взвалив закостеневшее тело Садыка на свою спину. "Далеко до полиции говоришь идти? Может они знают? "

Дробный стук копыт внезапно заложил мне уши и какналетевший вихрь вокруг нас закружились четыре всадника. Арсен и я замерли на месте, как пораженные громом, а женщины взвигнули и присели на землю, закрыв лица ладонями. Мужчины в фесках и темно-зеленой военной формe, на гнедых, ухоженных конях гарцевали вокруг, наводя на нас свои карабины.

"Мы беженцы из СССР," прокричал Арсен по-русски. "Едва спаслись."

"Не понимаю," произнес низким, замечательного тембра басом один из всадников. Похоже, что он повелевал остальными и они выжидательно посматривали на него. Но я понял его! Он говорил почти так же как и я, мой отец, моя мать и все татары в нашей деревне! Неужели это турецкий?

"Мы раскулаченные беженцы," сказал я по-татарски. "Его убил красный офицер," добавил я, показав на Садыка.

"Положи его на грунт. Предъявите ваши документы и поклажу для досмотра."

"Все в порядке," успокоил меня Арсен, пока я выворачивал свои карманыи расстегивал ремни. "Это турецкие жандармы. Они охраняют границу."

Один из конников, вероятно знакомый с грузинским, внимательно читал бумаги Арсена, а другой с высоты своего седла рассматривал кучку вещей, которую я выложил у своих ног.

"Кто посмел надругаться над Священной Книгой?" узкое, остроносое лицо молодого жандарма потемнело от гнева, когда он заметил ее поврежденную обложку. Он глубоко наклонился и, вытянув руку до земли, поднял Коран. "Ты стрелял в нее?!" Он ожег меня злым взглядом.

"Не я, а мой командир. Он убил моего друга и хотел убить меня. Книга была у меня под шинелью." Я приложил палец к дырке на гимнастерке.

Кавалеристы передавали Коран из рук в руки, рассматривая пулю, застрявшую в нем, тихо переговариваясь и цокая языками. "Ты очень счастливый человек, Халим," сказал тот, который был главным. "Как ты перешел границуи не попался? У русских там полно застав. Аллах хранит тебя и заботится о тебе. Я полагаю, что Он готовит для тебя, что-то важное." Жандарм задумавшись, опустил голову и с почтением вернул мне мою книгу. "Куда ты несешь Губайдулина?" спросил он после длительного молчания.

"Похоронитьего надобно по нашему обряду да муллы нет."

"Я сделаю. Я служу имамом. Здесь его и похороним." Он обернулся к одному из своих."Енги, отведи эту грузинскую семью в Тюркгози. Их там в жандармерии зарегистрируют. И еще захвати белой материи, камфары и саман. Мы должны похоронить правоверного до захода солнца. Торопись!"

Перед тем как уйти Арсен крепко пожал мне руку. "Счастливо тебе, генацвале."

"Удачи вам во всем," с чувством попрощался с ним я и они скрылись за поворотом, понурые, подавленные и одинокие.

"У тебя есть инструмент," жандарм указал на саперную лопатку, пристегнутую к моему поясу. "Копай могилу здесь," он соскочил с коня и указал место повыше и посуше между стволами печально склоненных ив.

"Меня зовут Искандер," представился он. " Я стерегу границу уже двадцать лет. Я вижу людей насквозь. Твой документ мне не нужен, разве только посмотреть как тебя зовут; я так и без него знаю, что ты за человек. Я знаю, ты хороший, честный мусульманин, потому я помогаю тебе." Он был огромен, выше меня и шире в плечах. Возможно, он мог заломать медведя, если бы тот, на свою беду повстречался Искандеру где - то на узкой тропинке. Умные глаза его уверенно и пристально оглядывали долину, горы и небо, ничего не упуская. Он двигался твердо, быстро и с достоинством, как человек, знающий себе цену. Его плотная, широкогрудая фигура внушала к себе почтение."Аллаху принадлежит то, что Он забрал, и то, что Он даровал, и для всего определил Он свой срок…, проявляй же терпение и надейся на награду Аллаха," подбодрил меня Искандер, раздевая тело умершего для омовения. Садык был положен на плоские, отшлифонные ледником валуны. К тому времени из селения вернулся Енги с необходимым для обряда материалом. Остальные два всадника спешились и помогали мне расчистить место для захоронения, отодвинуть камни и копать.

"Бисман-Ллях," провозгласил Искандер, начав омовение тела с правой стороны. Он обмыл тело Садыка пять раз, вытер его насухо и завернул в белую ткань. После этого мы все вымыли руки в водоеме, передавая друг другу кусок мыла. Могила была уже готова, куча черной, плодородной земли горбатилась рядом с ней. По команде Искандера мы встали и совершили молитву джаназа над телом нашего друга. Захватывающий голос Искандера заставлял думать о вечности. Какая радость будет встретить Садыка в другом, лучшем мире! Подняв тело, бережно опустили его в могилу, повернув его лицом в сторону Каабы.Прежде чем засыпать могилу землёй, мы заложили тело саманом и сделали так, что его могила возвышалась немного над грунтом.

"О Аллах, укрепи его," последний раз я взглянул на место упокоения Садыка и последовал за жандармами вдоль извилистой дороги.Час спустя я пришел в Тюркгозу.Обо мне уже знали.

"Вам надо связаться с татарской общиной в Анкаре," объяснил мне чиновник в жандармерии. "Мы завтраотправим вас туда, если вы захотите."

Утвердительно кивнув, я поблагодарил его и вышел на улицу. Впервые в жизни я ступил на землю братской мусульманской страны и мог открыто заявить о своей вере. Уже заходило солнце и с недалекого минарета доносился голос муэдзина. Деревня, угнездившаяся на склоне горы, была застроена как бы террасами - крыши домов нижнего ряда находились на уровне полов домов следующего ряда. Дома, сложенные из неотесанных камней и кирпичей, выходили на улицы глухими стенами. Над покатыми черепичными крышами кое-где вился дымок и разносился дразнящий запах съестного. Путь до мечети по узкой, немощеной улице был близок и скоро я стоял у ее двери.Я вошел и прочитал дуа, вызывая удивление старичка-привратникасвоей красноармейской шинельюи остроконечной буденновкой на голове, содрал с ног свои кирзачи и пройдя в молельную комнату, опустился на коленибок о бок с другими верующими.Мое сердце трепетало. Только в раннем детстве совершал я намаз в мечети. Мы всегда приходили туда втроем - отец, мать и я - до тех пор пока десять лет назад власти мечеть не закрыли и мулл сослали, но отец запомнил и научил молиться меня и всю нашу семью и делали мы это тайно за закрытыми окнами и дверями. Здесь в Турции мне не надо было скрывать, что я мусульманин и слезы счастья текли у меня по щекам. Изнутри эта мечеть была очень скромна. Одна большая комната, вмещала около ста человек. Скромный ковер покрывал пол. На белых голых стенах висели кое-где важные изреченияиз Корана. Я слушал хутба, но слушал еевсем своим сердцем. Мы совершали намаз джаматом. Это было самое прекрасное и я не хотел, чтобы молитва когда-либо кончилась. У меня появилось необычайное чувство единения с людьми вокруг меня.По окончании молитвы, когда правоверные стали расходиться, имам в белой чалме и зеленой накидке подошел ко мне.

"Где ты ночуешь, Халим?" дружески обратился он ко мне как к своему знакомому. Удивленный, я всмотрелся в него. Да это же Искандер! Неужели чалма так изменила его, что я его не узнал, а может моя усталость была тому виной? Ведь только сегодня утром я был еще на советской стороне границысо своей ротой и столько совершилось за один день!

"Где нибудь устроюсь," пошутил я.

"Тебе так нельзя ходить. Ты не должен выделяться. Пойдем ко мне, я тебе дам гражданскую одежду. Можешь переночевать у меня. У нас скромно, но уютно."

Я согласился и мы отправились. Искандер жил на окраине в двухэтажном доме, со стенами сложенными из гладких, неровной формы камней. Селение здесь кончалось и с обрыва открывался вид на безлюдную, наполняющуюся вечерней темнотой долину, окаймленную косматой кромкой гор, и дорогу, вьющуюся по ее дну.Хозяин толкнул чугунную, скрипучую дверь и мы оказались в небольшом квадратном дворе, где был цветник ив стороне разросшийся плодовый сад. По дорожке из мраморной щебенки мы прошли в дом.Просторная комната, застланная толстым, пушистым ковром с какими-то диванчиками и пуфами вдоль стен, была пуста, хотя откуда-то из глубины доносились приглушенные голоса и серебристый женский смех.Искандер повернул к деревянным ступеням, ведущим вниз. Фитилек масляной лампы освещал приотворенную полукруглую дверь.

"Это твоя комната. Располагайся. Она тебе должна понравиться. Ибрагим, мой слуга, покажет тебе, где помыться, а потом прошу к ужину."

Внутри я нашел тахту, резной столик у изголовья, пузатый кованый сундук и множество ковров на полу и на стенах. Сквозь темное окно, забранное витиеватой решеткой, трудно было что-то разглядеть в наступающей ночи. Букет роз, стоящий в вазе в углу, источал тонкий, изящный аромат.Слуга, морщинистый и седой человек, одетый в шаровары и белую рубаху, повел меня в комнату для омовения. Там были сложены на кафельном приступке белье, скромнаякрестьянская одежда и обувь. Помывшись и переодевшись я поднялся в комнату наверху. Ужин, в котором никто, кроме Искандера и меня участия не принимал, был отменный. Kебаб, тушеная ягнятина с изюмом и курагой не могли быть лучше. Когда подошло время для кофе и чая, хозяин начал свой рассказ:

"В прошлом году я получил известие от наших разведчиков встретить перебежчика с той стороны. Он был важная птица в НКВД, был набит всяческой информацией и мы не хотели его упустить. Мы выехали на лошадях за сутки вперед и дорога была тяжелой. Недавно здесь было землетрясение и гигантские скалы величиной с толстые башни, другие поменьше, размером с корабль, и еще меньше, размером с саклю и комод, бесчисленные, они были навалены вперемешку повсюду, как будто какой-то безумный волшебник колотил молотом и вдребезги разнес окрестные кряжи и хребты.Наши лошади были измучены, а мы едва держались в седлах.После полудня мы приблизились к месту назначения. Наши ноздри уловили дымок от кухни, где пекся хлеб для наших пограничников. Их саманная казарма прилепилась к утесу на краю пропасти. На другой стороне ее была советская застава. Линия границы проходила вдольущелья. В бинокли мы рассматривали советских коллег, наблюдали их быт, их снование взад - вперед, их построения на плацу и слышали приказы их лейтенанта.Ночь была безлунная и ветренная и по уговору с агентом мы спустили веревочную лестницу с привязанным к ней колокольчиком. Мы расположились наверху ожидая, что будет дальше. Часы проходили за часами и время приближалось к рассвету, но ничего кромередкого позвякивания латуни не доносилось до нас. Наконец, веревочные узлы и крепления натянулись, колокольчик сильно забрякал и чей-тонеясный силуэт показался среди нас.

"Замри! Стрелять буду!" приказал я, сам не зная кому, но не зажигал света.

"Это я, Джаваншир," мы услышали мужской голос.

"Есть ли кто с тобой?"

"Нет."

"Поднимайте лестницу," приказал я солдатам и повел пришельца в укрытие, чтобы там осмотреть и допросить его. Он был невысокий, худощавый мужчина лет сорока. Его форма полковника НКВД была вся измазана глиной, также как и его голова и руки.

"Как вы смогли в такой кромешной мгле спуститься на дно с советской стороны?" я в удивлении развел руками.

"Я прятался там в сушняке под валунами еще с вечера предыдущего дня," он скромно улыбнулся. "Стремление к свободе непреодолимо."

"Не задерживаясь мы быстро вернулись вглубь страны. Ты знаешь, что он ночевал у меня в доме в той же комнате, где ты сейчас?"

Я вздрогнул и чуть не подавился рахат-лукумом.

"Он как и ты татарин - мишар. Я хорошо понимал его. Он замечательный человек. Он был горд историей своего народа. Он рассказывал о его всепобеждающей отваге, подвигах великих ханов, о великолепных, благоустроенных городах и ославных победах над захватчиками."

"Где он сейчас?"

"Не могу сказать. Его долго проверяли. Потом он уехал работать по специальности в Англию. Ты хочешь спросить по какой специальности?" Мой собеседник прочитал вопрос на моем лице. "Он был разведчик. Я думаю, они сейчас там; работает и передает опыт."

"И мне завтра ехать. Не сидится на месте. Как меня встретят?"

"Хорошо встретят. Ты же для татар свой. Не беспокойся."

Глава перваяГлава втораяГлава третьяГлава четвертаяГлава пятаяГлава шестаяГлава седьмаяГлава восьмая


Яндекс.Метрика free counters