Рамиев Мухамедзакир Садыкович (Мухаметшакир Мухаметсадикович Рамеев, 1859—09.10.1921)

Поэт, известный читателю под псевдонимом Дэрдменд, — одна из самых загадочных фигур татарской литературы. Будучи золотопромышленником, одним из самых богатых людей в России, поэт при жизни не издал ни одной своей книги...

Настоящее его имя — Мухамметзакир Рамиев. Вместе с братом они владели в Приуралье несколькими десятками золотых приисков. Значительную часть своих денег оренбургские миллионеры Рамиевы жертвовали на строительство и содержание учебных заведении, мечетей и больниц. Кроме того, они учредили и издавали в Оренбурге лучшие в дореволюционную пору татарские периодические издания либерального направления — газету «Вакыт» («Время») и журнал «Шуро» («Совет»). На страницах этих изданий и появились впервые стихи за подписью Дэрдменд, что означает в переводе «Печальный». Тайна этого псевдонима раскрылась лишь спустя несколько лет, когда ни у кого уже не вызывало сомнений, что на татарском поэтическом небосклоне зажглась новая яркая звезда. Когда кто-то из журналистов поинтересовался у Дэрдменда, почему он так поздно начал писать и публиковаться, поэт ответил, что слишком много времени потратил для обретения материальной свободы, дабы достичь духовной...

Начало творческой деятельности Дэрдменда совпало с первой русской революцией, когда в обществе кипели политические страсти. Зачастую в их эпицентре оказывался и член мусульманской фракции I Государственной Думы Закир Рамиев, разделявший политическую программу кадетов. С думской трибуны он выступал не часто, но ярко и убедительно. Казалось, это были два совершен разных человека — политик Рамиев и поэт Дэрдменд, чьи стихи обращали на себя внимание философичностью тонким лиризмом...

Но постепенно в его поэзии нарастают пессимистические, даже трагические нотки. Это объясняется не только влиянием на Дэрдменда русских поэтов-символистов, но и его разочарованность в бывших соратниках-кадетах и вообще в политической деятельности. Как уже сказано, Дэрдменд не издал ни одной своей книги, хотя, безусловно, такая возможность у него была Его поэтическое наследие невелико и насчитывает всего 600 строк, не считая переводов Пушкина, Тютчева и других русских классиков. Но если допустить мысль, что в татарской поэзии тоже был свой «серебряный век», то Дэрдменд — безусловно, один из самых ярких его представителей. Во всяком случае, его знаменитое стихотворение «Корабль», впервые опубликованное в 1908 году в журнале «Шуро» и пронизанное предчувствием грядущих бурь, во многом созвучно поэтическим прозрениям Александра Блока.

Несмотря на тревожные предчувствия, Дэрдменд никогда не допускал даже мысли об эмиграции. Не покинул поэт Россию и после Октябрьской революции 1917 года.

Долгое время «романтически» описывали смерть Дзрдменда — Рамиева: будто бы он добровольно отдал новой власти всю свою собственность, бедствовал и умер от голода. На самом деле все было гораздо прозаичнее. Осенью 1921 года после поездки в Оренбург на похороны умершей от тифа старшей дочери Дэрдменд, не пережив горе утраты и хлопоты трудной дороги, заболел и через неделю одиноких страданий безмолвно угас. Это случилось 9 октября. Его похоронили на татарском кладбище хутора Ильяс.

Материалы с историко-краеведческого портала www.urgaza.ru

Отрывок из статьи «Продавать ли землю?»

1 июня 1908 года башкиры Карагай-Кипчакской волости Орского уезда Оренбургской губернии, а именно Зайнетдин Хасанов из деревни Байгазы, Мустафа Мухаметкулов из 2-Абдулмамбетово, Султан Шагуров из Ишбулдино и Низаметдин Янтурин из Билалова на основании решения волостного схода от 17 марта 1908 года за № 282 заключили договор с доверенным представителем золотопромышленника Мухаметшакира Мухаметсадиковича Рамеева мещанином Хамитжаном Исмагилжановичем Арабовым. Согласно договору арендатору отводилось до 20 участков для разведки и добычи золота и серебра в течение 12 лет. Арендатор обязывался завершить разведку месторождения в течение 3 лет и сообщить о наличии золота волостному управлению. Арендатор не имел права строить фабрики. На отведенных участках разрешалось вырубать лес только после извещения об этом волостного управления и соответствующей оплаты. Арендаторы должны добывать золото только разрешенным способом и обязаны платить Карагай-Кипчакскому обществу за каждый добытый пуд золота одну тысячу пятьсот рублей и один рубль с каждого фунта серебра. Кроме того, арендатор ежегодно должен вносить за аренду плату в размере 600 рублей, причем эта сумма в случае отсутствия золота на участке обратно не возвращается. Если же в последние годы арендная плата превысит 600 рублей, то эта сумма включается в счет попудной платы по общему расчету, т. е. 1500 руб. с пуда золота, которая вносится не позднее 1 февраля следующего года. Если по каким-то непредвиденным обстоятельствам арендатор не смог уплатить эту сумму в срок, ему предоставляется отсрочка на три месяца с начислением однопроцентной пени ежемесячно с причитающейся к оплате суммы в пользу вотчинников. В случае не внесения платежей арендатор обязан уплатить неустойку в двойном размере. Золото, добытое старателями и золотоискателями, даже если они являются вотчинниками, от арендной платы не освобождается.

Все действующие шахты должны быть огорожены, а по окончании работ шурфы завалены: в противном случае за гибель скота ответственность несет арендатор и оплачивает потерпевшему нанесенный ущерб. Если при разработке месторождения будут повреждены пашни и луга, строения, то арендатор обязан уплатить за каждую десятину земли по три рубля ежегодно, вплоть до окончания работ. А за подготовленную к посеву землю 10 рублей, за засеянную хлебом – 60 рублей с десятины. По окончании работ арендатор уплачивает владельцу, кроме всего прочего, по 30 рублей за десятину. В случае приостановки мельниц и спуска воды из прудов для производственных целей арендатор полностью возмещает причиненный ущерб. Далее приводим текст договора по оригиналу: «…Арендаторы обязаны исправлять почтовые и проселочные дороги в тех местах, которые будут испорчены. Все требования полиции беспрекословны. Арендатор должен внести залог в триста pyблей для содержания исправления в порядке дорожных сооружений и исправления их. Все возведенные сооружения убрать в течение года по прекращении работы, если в срок не убрал, поступает в пользу вотчинников. При утверждении договора в губернском управлении арендатор выдает в пользу медресе в деревне Билалово 100 рублей. При отделении золота и при перевеске могут участвовать волостной старшина, уполномоченный от волости, проверяющие записи в приходной книге, чему препятствовать арендатор и его доверенный не должны.

Условия эти с обеих сторон обязуемся хранить свято и нерушимо.

Подписи: Н. Янтурин, М. Мухаметкулов,3. Хасанов. Султан Шугуров неграмотен, за него подписался Поярков Иван Ефимович – оренбургский мещанин. Договор заверил верхнеуральский нотариус С. Чеховский».

Источник: А.З.Сайгафаров. Продавать ли землю? // Баймакский вестник. – 2001. – 25 сентября. - № 110. – С.2 – 3.

Сибайские потомки «золотых королей»

Время... Оно, действительно, рассудит и излечит, расставит точки над i, разрядит накал страстей. И заставит хорошенько подумать о том, что с нами было и какими мы были. Оно обладает той невидимой силой, которая меняет и образ былых представлений о минувшем, и дает возможность объективно оценить ту жизнь, которая была до нас, но с которой мы неразрывно связаны. Ведь ни настоящего, ни будущего нет без прошлого. И чем весомее багаж прожитого, тем сильнее желание узнать, какими на самом деле были те, чья деятельность в истории России сыграла большую роль, чье имя и сегодня на слуху. Не менее интересно узнать, как сложилась жизнь их потомков.

Тополя у речушки с царственным названием Султанка – пожалуй, единственные теперь живые свидетели того, что здесь на стыке XIX – XX веков бурлила жизнь, подчиненная, как подносилось нам когда-то, «золотой лихорадке» капиталистов-мироедов. Сегодня, когда страна вновь обретает капиталистический облик и капиталистов величают предпринимателями, необычайно возрос интерес к тем, кто владел золотыми приисками на Султанке вблизи деревни Кусеево, в Гадельше, Хайбуллинском, Абзелиловском, Белорецком, Нагайбакском районах. Достаточно взглянуть на карту, на которой красными кружочками обозначены золотые прииски в прошлом, чтобы понять, сколь широка география их деятельности. В сравнении данной карты с реалиями сегодняшнего дня легко узнаются места нынешней старательской деятельности. Простой сибайский обыватель ездит сюда по грибы и по ягоды. Любуясь красотами Ирандыка, кто-то из любознательных, наверное, заметит засохшую от старости одинокую яблоню. Задавшись вопросом: «Как и почему она здесь оказалась, кого радовала своим цветением?» – откроет такой пласт истории!

Юлук, расположенный в Баймакском районе, ныне обычное село. А в середине XIX века оно было важнейшим центром на перекрестке дорог, где проходили торговые ярмарки, заключались обменные сделки. По официальному постановлению Российского правительства для выполнения ямской службы сюда было переселено около 40 татарских семей, обязанных содержать 40 подвод. Из Зиргана в Юлук на ярмарку за шелками и чаем приезжал Мухаметсадык Рамеев. В 1862 году он решил окончательно поселиться в Юлуке. Купил дом, запустил мыловаренный завод, наладил кожевенное производство. Своей предприимчивостью приглянулся боярину Альмухамету Дашкину, который отдал ему в жены свою дочь Ханифу. С благословения тестя Мухаметсадык ввязывается в золотой промысел, купив у статского советника Шилова прииск у деревни Ишберды. К началу XX века у Рамеева было уже около 20 таких приисков. В 1890 году он вместе с Барыем Нигматуллиным и Юсупом Муртазиным организовывает Тамьян-Тангауров-скую золотодобывающую компанию. К этому времени выросли сыновья Мухаметсадыка Шакир и Закир, которых назовут «золотыми королями».

Перед школой мальчики уже владели грамотой, чему их научила мама Ханифа. После начальной Юлукской школы была школа в Орске, медресе в Муллакаево. Высшее образование Шакир получил в бельгийском городе Льеж, Закир – в Стамбуле. Оба стали продолжателями дела отца. Тесные деловые связи связывали их с промышленниками Уфы, Казани, Нижнего Новгорода, Екатеринбурга, Москвы, Санкт-Петербурга. В архивных документах значится, что Рамеевы, истинно верующие в Бога, как и полагается, десятую часть своих доходов отдавали в пользу общества. Строили мечети (их насчитывается более 50), открывали школы как для мальчиков, так и для девочек, больницы, полностью содержали их. В 1909 году на средства братьев Рамеевых в Оренбурге открыли типографию. Под непосредственным началом Закира стали издавать газету «Вакыт» («Время») и журнал «Шура» («Совет»). В типографии Рамеевых до 1917 года печатались книги ведущих литераторов, историков, духовных лидеров, учебники для школ.

До громких революционных событий Шакир не дожил. Нелепая случайность стала причиной его смерти. Поехал в Москву по приглашению Саввы Морозова, чтобы показаться лучшим докторам. На одной из станций, поскользнувшись в тамбуре вагона, получил травму, и через два дня после этого его не стало.

О Закире известно, что он был депутатом I Государственной думы. Сегодня о нем говорят как о талантливом поэте, просветителе, переводчике русских писателей на татарский язык. При жизни не издал ни одной своей книги, хотя как крупнейший издатель России конца XIX – начала XX века имел для этого неограниченные возможности. Под его стихами, публикуемыми в газете, он ставил подпись «Дэрдменд» (что означает «печальный») и очень тщательно оберегал тайну этого псевдонима. Его охотно переводили на русский, среди авторов перевода встречается и имя Федора Тютчева. Кстати, Татарское книжное издательство в 2003 году выпустило книгу «Дэрдменд», очень познавательную с точки зрения истории нашего края, ярко иллюстрируемую фотоснимками до боли знакомых мест Ирандыкских просторов. В ней опубликованы и стихи, трогательные по своему содержанию. Например, «Обращение к перу»:

«О, перо, острием пашню сердца взрыхли

И засыпь семена, чтобы дружно взошли.

И как только исчезну я с лона земного,

Из души прорастет погребенное слово.

Песня отчих полей в этом слове живет,

Сила страсти моей в этом слове живет.

Это слово слезой оросит сновиденья,

Для влюбленных раскинется бархатной сенью.

Если путники ночью собьются с пути,

Вырежь сердце и пламенем путь освети.

Скажет странник, увидя огонь в непогоду:

«Это он... он оставил светильник народу».

Гражданская война на Южном Урале прервала стабильную добычу золота.

Закир отказался от эмиграции. Когда установилась советская власть, все прииски, типографию он добровольно отдал в ее распоряжение. Поставил лишь одно условие – не оставить без работы сына Искандера, который обучался на горного инженера в Германии. Умер Закир в 1921 году от тифа.

Вплоть до нынешних дней о Рамеевых если мы что и могли узнать, то в резко негативной оценке: хитрые богатеи, нещадно эксплуатирующие труд бедных людей, хищнически разоряя природные богатства Урала. Антагонизм по отношению к ним опирался в основном на книгу Мажита Гафури «На золотых приисках». Сегодня открытые архивы становятся откровением. Уже в начале XX века на приисках Рамеевых были самые совершенные по тем временам бегунные фабрики по размельчению пород и прочее оборудование, приобретенное за границей. Материалы о новшествах, введенных Шакиром в процессе добычи золота, публиковались в специальных изданиях России и за рубежом. В архиве геологического управления Башкортостана хранится довольно много журналов Рамеевых с регистрацией месячного и годового дохода, объемов сдачи золота государству. Там, где промышляли Рамеевы, было добыто более 40 тонн золота, на их же долю приходилось около 5 тонн. Отношение к ним современников выражено, например, в одной из газетных статен того времени: «Характер чудесный, скромный, даже стеснительный, – так написано в воспоминании о Шакире Рамееве. – В оказании помощи другим, в выражении добрых пожеланий он находил истинное удовольствие. Не любил спорить, осуждать недостатки других. Если затевали при нем такой разговор, он резко обрывал. Щедрый по природе, истратил за свою жизнь немало денег на общественную благотворительность. Но поскольку он не был тщеславным, многие его благородные дела остались как бы в тени. Для него богатством были высокая мораль, наука и широта мысли».

У братьев Рамеевых было много детей, Как сложилась их судьба? Где живут внуки и правнуки? Следы рамеевского рода выявляются повсюду: в Финляндии, Франции, Италии, Бельгии. К примеру, внучка Шакира Гадиля Аидэ была послом Турции в Белграде и в Риме. Она написала несколько книг о судьбе братьев Рамеевых, назвав их золотыми королями России. Тех, кто не уехал из страны в лихолетье, не обошли стороной репрессии и гонения. Сын Закира Искандер, учившийся в Германии, в 1914 году с трудом сел в поезд, уходящий в Россию. В 20-30-х годах был главным инженером Баймакского медеплавильного завода, возглавлял трест «Башзолото». Его несколько раз арестовывали, заключали в тюрьму. В 1937-м, арестовав в очередной раз, уже больше не выпустили. Только недавно стало известно, что умер он в лагерях под Томском. Сын Искандера, Башир Рамеев – заслуженный изобретатель РСФСР, лауреат Госпремии СССР. Он, с 9-классным образованием (ему запрещено было учиться в вузах), читал лекции докторам наук. Причастен к изобретению ЭВМ, работающих на освоении космического пространства. Ушел на пенсию в 1991 году с поста заместителя начальника главного управления вычислительной техники и систем управления Госкомитета Совмина СССР по науке и технике.

ПОТОМКИ РОДА «ЗОЛОТЫХ КОРОЛЕЙ РОССИИ» ЖИВУТ И В ГОРОДЕ СИБАЕ

Образно говоря, это ветвь дерева Шакира Рамеева – его внуки, правнуки и праправнуки. У Шакира было четыре жены. Младшая Камиля жила на Султанском прииске (при замужестве он был записан на ее имя), там же родила сына Рашида. Мальчику исполнился всего лишь год, когда не стало отца. Пришла пора идти ему в школу, Камиля переехала в рамеевский дом в Верхнеуральске. При НЭПе новая власть Рамеевых еще терпела, еще как-то можно было жить. Но потом настали времена тяжкие. Брат Камили Хабибулла увез Камилю с племянником в Тубинск, где жил и работал бухгалтером в горном цехе. Настоял на том, чтобы сестра снова вышла замуж, это в какой-то степени отдаляло ее от «золотого короля». Но вскоре Камиля снова стала вдовой. Маленькой дочке Диляре отца заменил подрастающий Рашид.

В семье Евдокии Перегудиной вряд ли что-либо знали раньше о Рамеевых, Жили они за сотни километров от Башкирского Зауралья, но волею зловещих дней 1937 года оказались в Тубинске. Окончив школу-семилетку и курсы счетоводов в Свердловске, Евдокия стала работать на силовой станции. Там электриком работал Рашид Рамеев.

Не сказать, что Дуся была красавицей. Но обладала таким обаянием и такой позитивной энергией, что невозможно было в нее не влюбиться. И он ей понравился сразу же: уважительный парень, умный, все в его руках спорится. Привел он ее в свой дом, в котором родились пять дочек. Папа с мамой с утра до вечера на работе. Дети с бабушкой. Старшая из девочек была уже в том возрасте, когда проявляется интерес к знаниям. Бабушка Камиля полностью занялась ею, приобщила к чтению, научила писать, рассказывала ей о планетах, о Магеллане, капитане Немо. В молодости бабушка Камиля по окончании гимназии получила статус домашней учительницы. Видимо, к Шакиру Рамееву попала гувернанткой его старших детей. Она очень грамотно говорила и писала по-русски, знала хорошо немецкий и арабский. Первая книжка, по которой бабушка учила внучку читать, – учебник географии за 5-й класс. А потом появились более солидные книги, благо в Тубинске было несколько библиотек.

Тетя Диляра вышла замуж, уехала с мужем в Черниковск, забрала с собою бабушку Камилю. И к Рамеевым переселилась другая бабушка. Она была неграмотная, но такого житейского ума, такой природной мудрости, что совершенно не нарушало сложившийся уклад семьи, напротив, укрепляло его. В элементы воспитания девочек описывались бабушкины притчи. Спросят, бывало: «Откуда все это ты знаешь?», а она в ответ. «Батюшка в церкви говорил». Зятя она любила, и он относился к ней с большим уважением.

Ему как «буржуйскому сыну» были закрыты двери учебных заведений. Но и школьного образования оказалась достаточно, когда перед войной назначили его главным энергетиком рудоуправления, в этой должности он оставался и после войны. Под каким же психологическим прессингом со стороны НКВД жил он все эта годы! Всех вокруг награждали за ударный труд, а он, головой отвечающий за надежное обеспечение электроэнергией не только предприятия, но и всего поселка, не имел ничего – ни грамот, ни благодарностей. Но имел гораздо больше всего этого – уважение людей. Грамотный специалист, широко эрудированный, деликатный, готовый в любой момент прийти на помощь – таким его вспоминают сегодня.

Рашид Шакирович сутками находился на работе и редкие моменты, когда папа оказывался дома, для девочек были праздником. Радиоприемник являлся основным просветителем всего того, что касается высокого искусства – музыки, театра. Передавали по радио концерт или спектакль, в доме все замирало в торжественном ожидании, что потом становилось продолжением увлекательных рассказов об истории той или иной оперы, о творчестве композиторов, именитых писателей, артистов. Незыблемым правилом дома являлось и ежевечернее чтение вслух. Только таким образом, наверное, просветляется душа, отступает рутина будней. И тогда в морозных заревах можно вдруг увидеть радугу, весной с трепетом поспешить туда, где раскрываются подснежники, возликовать, внимая трелям соловья, с радостью вдыхать летний аромат росных трав и даже в осенней мороси услышать утонченную мелодию. Такое мировосприятие имеет притягательную силу. Поэтому в такие дома довольно часто заглядывают на огонек. «Вспоминаются наши походы в укромные местечки Сапсала, на Сакмару, на Талкас, в Ирандык, вечерования на закате солнца на травке перед вашим домом, который стоял окнами в поле», – это строки из письма подруги, адресованного рамеевским девчатам после встречи с ними через долгие годы разлуки. «За свою жизнь, – пишет далее подруга, – я узнала немало людей, но такого дружного семейства не встречала. Еще раз порадовалась вашему особому юмору, тому, что литература и искусство совершенно естественно существуют в вашей жизни не для того, чтобы покрасоваться, а что называется, плоть от плоти, кровь от крови. Эти особенности вашего семейного клана: дружелюбие, душевность и естественная культура – всегда были для меня притягательными. Как я благодарна судьбе, что она свела меня со всеми вами!».

Рамеевские девчата... Несмотря на то, что каждый из родителей воспитывался в своих национальных традициях, девочки, подрастая, не замечали разницы ни в вероисповедании, ни в культурном уровне. Папа с мамой жили, душа в душу. Паритет сторон наглядно представлен в именах детей: Римма, Рената, Светлана, Айгуль, Ираида. С детства девочки усвоили науку о том, что без труда не вынешь и рыбку из пруда. И с малых лет познали они истину: интерес к жизни пробуждает хорошая книга, хорошая музыка, классическая живопись. При такой установке в школе учиться несложно: статичная математика становится занимательной, а за любой физической формулой тут же предстает живое явление природы. Да и в последующем с такою установкой проще складываются отношения с окружающим миром, не остается места суетному.

ЧТО ЗНАЛИ ВНУЧКИ О СВОЕМ ИМЕНИТОМ ДЕДУШКЕ?

Бабушка Камиля рассказывала о нем тепло, уважительно. Он был умным, деликатным, говорила она. У него было море богатства, но он им не кичился, помогал бедным. Дети не вдавались в подробности. И в доме никогда не велись разговоры о том, куда девалось дедушкино богатство. Девочки, как и все их сверстники, в школе воспитывались в идеологии всепобеждающего коммунизма.

Но вот однажды, вступая в комсомол, Римма услышала: «Она не может быть в комсомоле, у нее непролетарское происхождение». Так заявил один из членов комскомитета. Но за девушку вступился директор школы, упрекнув парня: «Ты разве не знаешь установку партии – дети за отцов не отвечают? » В комсомол Римму приняли. Это был 1955 год.

В 1956-м Рамеевых постигло горе. Умер папа. Внезапное прободение язвы желудка, пока довезли до Баймака, образовался перитонит, спасти его не удалось. После похорон Евдокия Васильевна, уложив младших спать, собрала на семейный совет маму свою и старшую дочь. «Ну вот, – сказала она, – будем втроем вести дом. Будем жить, как и прежде, по заведенному порядку». Римму назначили ответственной за образование и воспитание сестренок. Окончив школу, она поступает в институт. Никаких «но» мама не допускала. Однако поставила условие: по окончании учебы только домой.

Выйдя замуж, Римма первым делом объявила мамин наказ родителям мужа. И уехали молодые в Сибай. Ее распределили в только что открывшуюся школу №7. Здесь ей еще раз напомнили о ее происхождении. Но совершенно в другом аспекте. Директор школы Мидхат Закирович Дашкин спросил: «Ты Рамеева? А знаешь ли, что мы с тобой родня? Каким образом, разберешься потом. Только зря ты фамилию сменила. О Рамеевых еще заговорят, вот увидишь».

К этому времени остальные рамеевские девчата вместе с мамой и бабушкой переехали в Сибай. Обустроиться на новом месте помогли давнишние папины друзья Акрам Мирхайдарович Юсуфбаев и Михаил Петрович Аносов.

Внучек золотого короля Шакира Рамеева, лишь назови их имена, без сомнения, знают многие сибайцы. Римма Рашидовна Власова – учительница, отличник народного просвещения. Рената Рашидовна Рамеева тоже учила в школе ребят иностранному языку. Светлана Рашидовна Рамеева имеет сорокалетний стаж работы бухгалтером на Башкирском медно-серном комбинате. Айгуль Рашидовна Глухова работала в лаборатории БМСК. Ираида Рашидовна Мусина и ныне обожаемый педагог детской музыкальной школы. Три года как нет Ренаты. Из-за болезни практически не выходит из своей квартиры на пятом этаже Айгуль. Рано овдовели Римма и Светлана. Их мужья, Борис Максимович Власов и Эрнст Шаихович Ишбулдин, можно сказать, легендарные в нашем городе личности.

Нет на белом свете и мамы, Евдокии Васильевны. Но жизнь продолжается по установленному ею порядку, укладывается он в простых словах: «Живите дружно! По-рамеевски». Так и живут по сей день сестры Рамеевы, помогая друг другу во всем.

У сестер есть брат, зовут его Нияз. Он сын Рашида Шакировича и его первой жены, Мазуны Лутфулловны. С нею и братом воочию познакомились, когда хоронили папу.

– Красивая, немногословная, сдержанная женщина, – вспоминает о ней Римма Рашидовна. – Всю жизнь она работала в горнорудной промышленности, сначала в Баймаке, затем в Сибае. К нам относилась по-матерински тепло. Звали мы ее мама Мазуна. Когда я училась в институте, она помогала мне и морально, и материально. А когда наша семья переехала из Тубинска в Сибай, стали общаться чаще. Ниязу было тогда уже 20 лет. И мы, девчонки, гордились им: наш брат – элегантный, воспитанный парень. Потом они уехали в Учалы. Выйдя на пенсию, Нияз с семьей вернулся в Сибай.

Давно уже стали взрослыми сибайские внуки Шакира Рамеева, повзрослели правнуки, подрастают праправнуки. С годами все сильнее желание узнать о корнях своих. Особенно когда на протяжении десятилетий держалось табу даже на произнесение имени предков, объявленных врагами народа. Особенно если в молодой поросли находишь удивительное сходство с прадедом, что проницательно глядит с фотографии. Портреты братьев Шакира и Закира Рамеевых иллюстрируют практически каждую публикацию о золотопромышленниках нашего края. Публикаций этих год от года становится все больше. Поневоле убеждаешься в пророческих словах Мидхата За-кировича Дашкина: «О Рамеевых еще заговорят». Сопоставляя изложенные в публикациях факты с воспоминаниями бабушки Камили, сестрам Рамеевым удалось «нарисовать» генеалогическое древо. Мощное, ветвистое. Изучая его по восходящей, разобрались, в каком родстве они с Дашкиными, а также с Габитовыми и Чанышевыми, живущими в Сибае. У них общий предок – боярин Альмухамет Дашкин, который трех своих дочерей выдал замуж в семьи Габитовых, Чанышевых и Рамеевых. Если потянуть ниточку первых двух фамилий, то тоже, наверное, откроется бесценный пласт истории, они ведь тоже у сибайцев на слуху.

О РОДОНАЧАЛЬНИКАХ РАМЕЕВЫХ СЕГОДНЯ ВСЕ ГРОМЧЕ СТАЛИ ГОВОРИТЬ, ЧТОБЫ УЯСНИТЬ: НЕ ВДРУГ, НЕ САМО ПО СЕБЕ, НЕ С УСТАНОВЛЕНИЕМ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ ОБРАЗОВАЛАСЬ В НАШЕМ КРАЮ ГОРНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ, БОЛЬШАЯ В ЭТОМ ЗАСЛУГА РАМЕЕВЫХ.

История не приемлет сослагательного наклонения. И все-таки, как далеко шагнули бы мы в экономике, в социальном, культурном, интеллектуальном развитии, не случись революций, войн. Но тогда бы не встретились Рашид Рамеев и Евдокия Перегудина и не знали бы мы их детей.

В таком переплетении судеб полезно извлекать уроки прошлого, чтобы не повторить роковых ошибок, чтобы знать свой род и племя.

Сибайские Рамеевы достаточно хорошо представляют, сколько у них родственников, таких же, как и они, внуков Шакира Рамеева. Знают о судьбе потомков дедушкиного брата, Закира Рамеева. Римма Рашидовна как учительница немецкого языка, выезжая в Германию еще в доперестроечное время, в заполняемой анкете вынуждена была оправдываться: да, живут ее родственники в данном государстве, но никаких связей с ними она не поддерживала и не поддерживает. Когда ездила туда во второй раз в 1986 году, об этом ее уже никто не спрашивал. А знают ли братья и сестры, живущие вдалеке, о сибайской ветви рамеевского древа?

Торжества, посвященные 150-летию поэта Закира Рамеева, состоялись с 5-го по 11-е декабря. В этом промежутке прошли встречи в Зиргане, Юлуке и Баймаке. Участие в них приняли и Рамеевы, живущие в Сибае. Сама судьба ведет к знакомству всех родственников из клана Рамеевых, к тому, чтобы все ветви этого большого семейного древа стали ближе друг к другу, почувствовав могучую силу общих корней. Все складывается как нельзя лучше для того, чтобы в последующем именно Сибай стал притягательным центром. Ведь в окрестностях нашего города зарождалась слава их фамилии. Здесь, неподалеку от Сибая, в Юлуке, покоятся их прадедушка Мухаметсадык и прабабушка Ханифа.

Людмила Оглобичева. Сибайские потомки «золотых королей» // Сибайский рабочий. – 2009. – 15 декабря. - № 195. – С.2; № 196. – С.2.