Айгуль Гайсина-Гилд

Балерина и хореограф Айгуль Гайсина-Гилд принадлежит к легендарному поколению деятелей культуры, гением которых советская власть оправдывала своё право на существование. Это про Айгуль и её товарищей, с которыми она училась в легендарной Мариинке и танцевала на многих сценах мира, - про Нуреева, Барышникова, Годунова, - рассказал Юрий Визбор в 1964 году песенными строками, ставшими неформальным гимном СССР:

Зато мы делаем ракеты

И перекрыли Енисей,

А также в области балета

Мы впереди планеты всей.

Как и всё эти танцовщики, слава и гордость русского и мирового балета, Айгуль окaзалась на Западе в то же самое время, что и её партнёры по сцене. Но пути, определённые ей Господом Богом, были неисповедимо иными…

«…Как я, питерская балерина из Мариинки, оказалась на Западе почти 40 лет назад? Нет, не прыгала я с парoхода, и из самолёта не сбегала, и не хватала за рукав первого попавшегося полицейского на гастролях, требуя свободы и демократии. Но моя история не менее интригующая - виной всему любовь. Дело было так. Я, девятилетняя девочка из Казани, прошла по конкурсу в Ленинградское хореографическое училище и, закончив его, восемнадцатилетней вернулась обратно. Девять питерских лет я провела в школе-интернате при Мариинке; по окончании была обязана вернуться в Татарстан и отработать три года в местном театре оперы и балета - таковы были правила обращения с молодыми специалистами при советской власти.

Через год по возвращении в Казань в газете мне попалось объявление о конкурсном приёме в балетную компанию в Москве. Это был 1967 год. Я решила поехать, хотя надо было бы отработать ещё два года. Но у меня татарская стальная воля к победе: я поехала, несмотря ни на что. Приехала - и оказалась среди трёх-четырёх сотен конкурсантов. Они, как и я, откликнулись на это объявление. Оказалось, что организатор мероприятия - ансамбль Игоря Моисеева, которому властями было поручено создать профессиональную балетную труппу, дабы гастролировать на Западе и добывать для страны твёрдую валюту. Такая маленькая компания была бы гораздо менее затратной и более прибыльной, чем организация гастролей Большого или Кировского балетов. Плюс нам навешивалась роль народной дипломатии при первых пробных приоткрытиях железного занавеса, отделявшего СССР от всего остального мира. Я прошла по конкурсу в эту компанию.

Возникли трудности с Татарстаном, но через союзное министерство культуры их удалось преодолеть. С помощью министра Екатерины Фурцевой и по ходатайству Ирины Тихомировой, художественного руководителя ансамбля Моисеева и супруги Асафа Мессерера, Казанский театр меня отпустил. Компания была поначалу крохотной - семь человек. Нас готовили Асаф и Суламифь Мессереры. В 1969 году мы были готовы гастролировать. И первая наша поездка была в Австралию. Нас назвали «Сорок звёзд русского балета». В Австралии нами занимался наследственный импресарио Майкл Эджли, серьёзный человек, уровня легендарного Соломона Юрока. Его отец в своё время работал с советскими артистами, привозил даже советский цирк и Краснознамённый ансамбль песни и пляски. Перед нашими гастролями, в 1968 году, Эджли прехал в Москву на смотрины вместе со своей сестрой, матерью и помощником Эндрю Гилдом. В зале Чайковского мы сделали для них полную программу, и им понравилось. Они купили нас - пошли в Министерство культуры и подписали контракт. И мы поехали в Австралию. Гастроли были невероятно успешными.

К тому же успешно сложилась моя личная жизнь: я ведь Гайсина только когда работаю для балета, а в миру я миссис Гилд; мы с Эндрю Гилдом влюбились в друг друга. И вот как развивалась наша любовная драма. Я уехала после гастролей в Советский Союз, а он остался. К моменту нашего бракосочетания в Москве в 1972 году он уже много раз навещал меня. Со всем сопутствующим тогдашнему времени антуражем: неотлучным «хвостом» из КГБ, мужчинами в чёрном, общим ощущением чего-то чрезвычайно опасного и недозволенного. Эндрю сделал мне предложение, и я его приняла. Свадьба нашу сыграли в Москве. Перед ней пришлось преодолевать немыслимое сопротивление, жуткую бюрократическую волокиту. То печать не та, то бумаги не так оформлены, то ещё что-нибудь. Эндрю то бегал в своё посольство, то вообще летал обратно в Австралию за недостающими документами - советская власть поиздевалась над нашей любовью всласть. Полгода ждала только визу на выезд. Но преодолели мы всё. И в 1973 я улетела в Австралию. Стала работать с австралийским балетом, но недолго. К 1978 году, когда мне перевалило за тридцать, я закончила танцевальную карьеру. Я сказала мужу: «Я работаю с девяти лет. Теперь просто хочу побыть женой и матерью». Эндрю понял и поддержал меня, хотя первое время никак не мог поверить, что я смогу оставить сцену. А я взяла и оставила балет на целых шесть лет: нарожала детей и с упоением занималась ими…

В 1982 году меня пригласил мельбурнский «Виктория Колледж оф Артс», а через год я перешла на работу в балетную школу «Дэйм Маргарет Скотт», где проработала 10 лет. Потом работала с австралийской балетной компанией как приглашённый педагог и репетитор. Работала в Дании, в Гонконге, в 2011 году перед Техасом я работала на Филиппинах, в Маниле. Ныне это мой третий визит в Хьюстон, ставим «Жизель».

Года два тому назад в Хьюстоне мы репетировали «Баядерку». И Стэнтон Уэлш, директор балетной компании в Хьюстоне, сделал мне предложение, от которого не было сил отказаться - поставить «Жизель». Этот спектакль - жемчужина мирового балетного искусства, самый романтический спектакль из всех романтических балетов. Он идёт уже 170 лет, премьера была в 1841 году. Ныне он обычно ставится в редакции Петипа, но каждый постановщик вносит в него свою индивидуальность, своё прочтение, в некотором роде ставит свою авторскую роспись. Сама сюжетная линиия и хореография неизменны, но постановщики и танцоры могут пересматривать характеры.

Для меня в балете важно всё. Когда спрашивают: где место техники и где место драмы, то я отвечаю - смотрите на историю каждого конкретного балета. Да, важно, когда артист с безупречной техникой может добавить личностной экспрессии, чувства и выразительности. Но какая экспрессия может быть без техники? Чистота техники определяет качество балета и танцовщика. В балете ведь главное - качество, то есть как это сделано. Техническая качественность исполнения идеи - вот что определяет класс любого балета и совершенство каждого конкретного спектакля…