Нелёгкая судьба татарской учительницы Айши Якубовской

Айша Сулеймановна с дочерью Розой и невесткой Галиной

Как мало знаем мы о своих учителях. Вот и я о драматической судьбе моей учительницы Айши Сулеймановны Якубовской, которая преподавала немецкий язык в нашей Смиловичской средней школе, узнал случайно. Работая над своей очередной книжкой «Местечко над Волмой», обращался к самым разным источникам. Где только можно собирал по зернышкам историю родного местечка. Как ни удивительно, не мог найти фото нашей послевоенной школы — «деревянки», которая размещалась в бывшей солдатской казарме. Был еще небольшой корпус — «каменка».

Мне посоветовали обратиться к Айше Сулеймановне. Когда я рассказал о цели своего визита, хозяйка заулыбалась и вежливо пригласила в дом. Достала из комода большой фотоальбом, на внутренней обложке которого была надпись директора Кировской средней школы: «За отличные успехи и примерное поведение ученице Якубовской Айше. 1936 год». Начала показывать фотографии. Вот мужчина в расцвете сил с бородой и усами. Это ее отец. А вот фото всей семьи: отец, мать, три брата и она, Айша... Этот альбом она привезла из ссылки, из Хибиногорска...

Я и не подозревал, что белорусских татар также ссылали в сталинские концлагеря.

— Помните ли, Айша Сулеймановна, как вас ссылали?

— Еще как помню! Разве такое забудешь?! — воскликнула бывший маленький «враг народа». — Это был 1930 год, мне было семь лет, и жили мы в Пуховичах: у нас было две коровы и две телки. Мама пошла на базар, а за ней «прилепились» какие–то типы. Только вернулась домой, как они вошли в дом и приказали немедленно собираться в ссылку. «Как в ссылку? За что?!» — ужаснулась мама. «Как кулаков и врагов народа», — отрезал чекист. Мама побелела как полотно и потеряла сознание. Собрались соседи. Помогали складывать пожитки. Я тогда пошла в первый класс и не понимала еще, что происходит.

На железнодорожной станции в телятник набили людей и под перестук вагонных колес отправили в неизвестность. Некоторые из заключенных не выдерживали, умирали в дороге, и их выбрасывали из вагонов. Тогда многие говорили, что Бога нет, и мама качала головой и горько плакала: «Может, и правда Бога нет? Разве он позволил бы выгнать из дома невинных?»

А сначала все шло так хорошо. Отец Айши, Сулейман Ибрагимович Якубовский, который был родом из Минска, приехал к родственникам в Смиловичи. Здесь встретил и сразу влюбился в 16–летнюю Хоту, дочь Якова Хасиневича. «Она будет моя», — решил жених. «Тогда у девчат согласия не спрашивали, — смеется Айша Сулеймановна, — главное — жених нашелся». Так Сулейман Якубовский и Хота Хасиневич стали мужем и женой.

Семья Якубовских еще до Октября, во времена Столыпинской реформы, когда многие стремились приобрести землю, продала дом в Минске и приобрела участок в Пуховичах. У Сулеймана было три сестры, и одна из них была замужем за турком в Крыму, часовым мастером. Когда начались массовые репрессии в Стране Советов, он укатил на родину, в Турцию, и забрал с собой жену... В 1993 году их сын посетил Смиловичи, родину родителей. Сходил на мизар, татарское кладбище, где похоронена его родня, побывал у двоюродной сестры Айши, посочувствовал бедности пенсионерки, бывшей учительницы. В доме холодно, денег нет.

— Это мы недавно провели паровое отопление, — призналась Айша Сулеймановна. — За какие средства? Дом, который остался в Пуховичах после нашей ссылки, заняло райпо или райпотребсоюз. А теперешний директор Смиловичской средней школы Иван Ярошевич, когда узнал, что мы реабилитированы, посоветовал добиваться возвращения нашего дома. Очень непросто это оказалось: аж три суда пережили... Нашелся человек, который захотел выкупить тот дом, а деньги за него отдал нам. Сколько — не помню, тогда миллионы были. Мы купили батареи отопления и поставили в хате...

Сколько горя хлебнули несчастные ссыльные в дороге! «Товарняк», набитый молодыми и старыми, беременными женщинами и невольницами с грудными детьми на руках, медленно полз к месту назначения. Люди молили Бога, чтобы адское путешествие быстрее закончилось. Наконец поезд с ссыльными прибыл на Урал, в Коми–Пермяцкий национальный округ. На лесоповалах требовалось много невольников.

Во времянке, куда затолкали несколько семей, было невыносимо от комаров, оводов и мошек. Айша жалела отца, который буквально валился с ног после каторжного труда. Как ни тяжело было, начали постепенно налаживать быт. Но снова поступил приказ собираться в дорогу: стране понадобились апатиты. И снова потянулся эшелон лютой зимой в дальний путь, на этот раз — в Хибиногорск.

Семью Айши из шести человек — отца, мать, 16–летнего Ибрагима, 12–летнего Кубу, 10–летнего Яшу и 7–летнюю Айшу — поселили в палатку площадью 12 квадратных метров. Чуть не умерли они от лютой стужи.

Через некоторое время приказали перебираться в большую палатку, где жило несколько семей. Обогревались печкой–«буржуй-кой». Разные здесь оказались люди. Одни думали только о том, чтобы выжить самим. Но были и такие, кто и в этих ужасных условиях поддерживал других несчастных. Невольники понимали, что отправили их, «врагов народа», сюда на смерть. Но все же оставалась надежда...

Однажды в Хибиногорск приехал первый секретарь Ленинградского обкома Сергей Миронович Киров. Отцу Айши посчастливилось пробиться к нему на прием. Выслушав горькую исповедь ссыльного, как его сделали «врагом народа» за две коровы и две телушки, он дал необходимые распоряжения и им, как и некоторым другим, вернули право голоса. Благодаря этому Айша смогла получить перед войной паспорт, документ, без которого никто не считался человеком. Несмотря на реабилитацию, семье не позволили вернуться домой.

После убийства Кирова Хибиногорск в 1934 году был переименован в Кировск.

Когда Айша оканчивала школу, собралась семья и все единодушно решили, что самую младшенькую нужно учить дальше, чего бы это ни стоило. Окончив отлично Кировскую десятилетку, Айша в 1940 году вместе с лучшей подругой немочкой Софией Грауле направилась в Ленинградский институт иностранных языков. Благодаря Софии, а также учителю немецкого языка Фридриху Готлиповичу, ссыльному поволжскому немцу, Айша неплохо овладела немецким языком. Возможно, ей посчастливилось, что не зачислили в Ленинградский институт. Иначе вряд ли выжила бы в блокаду...

С зачеткой поехала Айша в Петрозаводский институт, где открыли факультет иностранных языков. С отличными оценками сразу приняли. Но учиться и здесь не пришлось из–за того, что Сталин отменил стипендии: все средства были брошены на милитаризацию страны. Тогда отец решил, что Айше нужно ехать в Беларусь: там живут родственники, тетка с двумя дочерьми, и будет легче.

Куда же поступать? В трамвае услышала, как два парня расхваливали учебу на географическом факультете: поездки во время практики на Кавказ, в Крым, на Дальний Восток... Кому в таком возрасте не хочется попутешествовать?! Так Айша поступила на геофак Белгосуниверситета. На первом курсе подружилась с племянницей известного артиста Глеба Павловича Глебова Галей Сорокиной. Но поучиться успела только год — загрохотала война. Нужно было спасаться, а выжить больший шанс был в сельской местности. Тетка с дочками и племянницей Айшей пошли пешком в Смиловичи к родственникам. Ужасными были годы немецкой оккупации в местечке: виселицы, массовые расстрелы жителей... А самым ужасным было уничтожение фашистами двух с половиной тысяч евреев в сорок первом, на Покрова. Говорили, что несколько дней после той массовой бойни на Соломянке (так зовут то место смиловчане) земля «дышала». Отступая, половину местечка захватчики сожгли.

Когда окончилось страшное лихолетье, Айше хотелось продолжить учебу. Но учиться на стационаре не получалось: начали строить дом, а мать после ссылки постоянно болела. Нужно было работать, и Айша пошла преподавать немецкий язык в вечерней школе.

Так случилось, что из министерства образования в школу приехала комиссия с проверкой. Инспектора, который побывал на уроке молодой учительницы, удивил ее отличный немецкий язык. По его предложению Айша Якубовская возглавила районную секцию учителей немецкого. Одновременно продолжила учебу в БГУ на геофаке, который окончила с красным дипломом. А чуть позже — высшие заочные курсы иностранных языков в Киеве.

Детская и юношеская память сохраняет главным образом светлое и радостное. Вот и Айша Сулеймановна на мой вопрос, какие у нее самые яркие воспоминания о годах ссылки, воскликнула:

— А как же! Помню Хибиногорск: там были такие красивые горы! Гора Кукисвумчор, что в переводе с коми обозначает — спящая красавица. Кажется, что женщина лежит в профиль. Я очень любила театр, а денег, чтобы туда ходить, не было. Но мне посчастливилось: как уже говорила, перед войной на первом курсе подружилась с племянницей Глеба Павловича Глебова. Артистам давали «корешки» на три первых ряда: приглашайте, кого хотите. У Гали Сорокиной всегда были «корешки», а у меня на пальто — настоящий лисий воротник. Я ей давала его пофорсить, а она водила меня в театр. После войны мы снова встретились: она также продолжала учебу заочно и мы во время сессий ходили в оперный театр. Какие тогда были артисты! На «фабриках», как теперь, таких воспитать невозможно. Никогда не забудутся те годы!..

Я с интересом рассматриваю фотографии из альбома Айши Сулеймановны. Здесь же целая история! И не только одной семьи, а и нашей послевоенной Смиловичской средней школы. Вот со своим классом, в котором учился мой старший брат, их учительница младших классов Феня Павловна Холодинская. Во время войны она через свою лавку с мылом, нитками, хлебом пускала в оборот фальшивые оккупационные немецкие марки, которые приносили ей партизаны. Потом вместе с сыном ее пытали в гестапо: не добившись выдачи других подпольщиков, повезли на расстрел. И только счастливый случай спас... А вот с нашим классом моя учительница географии Глафира Александровна Шидловская, муж которой — Герой Советского Союза танкист Котловец. О нем Вера Кетлинская написала книгу «Танки повернули на запад». А брат Глафиры Александровны — Вячеслав Шидловский, замечательный краевед и художник, заслуженный геолог Беларуси, которому посчастливилось выжить в сталинском концлагере, на золотых приисках Колымы, где земля лопалась от мороза... Много других интересных судеб можно вспомнить, рассматривая фотографии из этого альбома. Но это уже другие истории.

Владимир Шуляковский, газета "Беларусь Сегодня"