ya_palomnik

На сайте нет рекламы

Бакай-мурза, Белгородская орда и Белгородская черта
Bakay-Murza, Belgorod Horde and Belgorod Line

ГлавнаяТатары в РоссииБелгородская область

Бакай-мурза, Белгородская орда и Белгородская черта

Продолжаем читать сборник «Белгородская черта» № 3 за 2018 год, статью «Бакаев шлях», кандидата исторических наук А.В. Зорина (Курск), которая рассказывает об одном из путей набегов крымских татар на Русь – Бакаевом шляхе и не только. Выражая признательность автору, выскажем и своё мнение.

Виктор Каменев, Пушкинский клуб, г. Белгород, 14.09.2020

Татарские шляхи согласно Советской исторической энциклопедии

Степная дорога «Бакаев шлях» обычно определяется как «западное ответвление Муравского шляха», который пересекал реку Сейм в 40 км выше Курска. Иногда в нём видят старый сухопутный путь, идущий от Правобережья Днепра, М.П.Парманин: «…Бакаев шлях из Поднепровья в Посемье. Можно сказать, что название древнего пути – Бакаев – появилось позднее… этот путь был издавна торговым путём из Курска до Киева». Он тянется с Днепра по водоразделу Псла и Ворсклы за Сейм в направлении Ельца, где сливается с Муравским шляхом. При этом Парманин считает, что Бакаев шлях связывал между собой Путивль, Рыльск и верховья Северского Донца (в 1596 году на Северском Донце московские служилые ставят Бел Город – Авт.)

«Книга Большого Чертежу» сообщает: «Свиною дорогою прихаживали от Днепра белогородцкие татаровя на рыльские, и на карачаевские, и на орловские, и на болховские уезды, хаживал Бакаи-мурза, как не было Польских городов». Зорин так расшифровывает это место: «Учитывая, где находятся места традиционных кочевий Белгородской орды, становится ясно, что к Рыльским и Карачаевским местам Свиная дорога приходила с Днепровского Правобережья». (Получается, «Белгородская орда» Бакаи-мурзы локализуется на Правобережье Днепра? Где же? Под Киевом есть Белогородка, Белая Церковь… По Парманину, Бакаев шлях ведёт и к верховьям Северского Донца, Белогородью… - Авт.)

Свиная дорога часто упоминается в связке с Бакаевым шляхом или с именем мурзы Бакая, проходившим по ней с ордой, поэтому Бакаеву и Свиную дорогу часто смешивают между собой. Например, в описании дальней заставы на Свиной дороге – Беловежской сторожи в 1577 году: «Сторожа у Белые Вежи, а стояти на ней сторожем из Новагородка из Северского да из Путивля… а беречи им у дороги, которою ходят Бакай и иные воинские белогородцкие люди» («Акты Московского государства», СПб, 1890).

Согласно «Книге Большого Чертежу», сторожа Белая Вежа располагалась между истоками Остра, Удая и верховьями Ромна, откуда открывался путь к Сейму. Идти отсюда в междуречье Псла и Ворсклы, где пролегает Бакаев шлях, затруднительно. Возможно, Бакай проходил Свиной дорогой на обратном пути к Днепру, что отразилось в данных описаниях, либо он совершал по Свиной дороге другие свои набеги: «…у дороги, которою ходят Бакай и иные воинские белогородцкие люди».

«Бакаев шлях» получил своё название по имени предводителя белгородских татар Бакая-мурзы, осенью 1570 года он совершает набег на южно-русские уезды. В Разрядной книге: «Октября в 23 день писал ис Путивля князь Петр Татев, что пришол ис Царягорода полоняник путимлец Истомка Бачарин, а сказал: сшолся де с ним литовский полоняник Федька Остронин, а сказывал тот Федька: стоят де Бакая с товарищи промеж Псла и Ворскла, а с ними воинских людей полтретьи тысечи (2500), а приходить де им на стародубские и на почепские места».(Что такое «Царегород»? «Крымским царём» летописи того времени называют Крымского хана, скорее всего, здесь имеется ввиду его столица в Крыму, видимо, Бахчисарай – Авт.)

Во-второй половине XVII века Бакаев шлях известен также под именем «Сагайдачного», вероятно, из-за похода по нему войск запорожского гетмана Петра Сагайдачного в 1618 году.

Исходя из этих данных и топонимики района, Бакаев шлях шёл от Днепра по междуречью Псла и Ворсклы, между Пслом и Голтвой (где сейчас есть сёла Бакай, Малый Бакай, Сагайдак), затем приближался к сегодняшним Сумам и поворачивал в проход между Пслом и Ворсклицей.

Приметным местом Бакаева шляха является Вываренный курган близ верховьев Крупца, здесь «на Бакаевом шляху у Левиных яруг у Вываренного кургана» были перехвачены в 1641 году курские черкасы, пытавшиеся уйти в Речь Посполитую. Бакаев шлях пересекал реку Пену по «татарским бродам» (по челобитной атамана В.Локадцкого, 1660) и оказывается под присмотром курско-белгородской сторожи «на ростанех верх Липового Донца». Затем Бакаев шлях поворачивает к Пслу, пересекает его в районе Обояни и выходит далее на Муравский шлях.

Подводя итоги

А.В. Зорин приходит к выводу, что до набега Бакая в 1570 году, обычным путём набегов «белгородских татар» была Свиная дорога. Бакай-мурза запомнился тем, что вышел в орловские и карачаевские уезды не Свиной дорогой, и не по Муравскому шляху, а новой дорогой, которая с тех пор и получила его имя. Уже с 1571 года Бакаев шлях сторожат рыльско-орловско-карачаевские сторожи, затем их сменяют сторожи из Курска.

На наш взгляд

Мы не историки, а любители истории, поэтому для нас значительно больший интерес представляет не локализация Бакаева шляха, а передаваемая при этом ситуация на южной границе Руси в 1570-х годах XVI века. Сенсационно выглядит буднично подаваемая Зориным информация о «Белгородской орде», «белогородцкие татаровя» Бакаи-мурзы, при этом приходящих под Рыльск и Путивль с Поднепровья.

Белгородская орда и Бел Город

При этом Зорин недвусмысленно сообщает: «Учитывая, где находятся места традиционных кочевий Белгородской орды, становится ясно, что к Рыльским и Карачаевским местам Свиная дорога приходила с Днепровского Правобережья». Об этом как бы говорит и «Книга Большого Чертежу»: «Свиною дорогою прихаживали от Днепра белогородцкие татаровя на рыльские, и на карачаевские, и на орловские, и на болховские уезды, хаживал Бакаи-мурза, как не было Польских городов». Однако, «прихаживать от Днепра» – это ещё не значит постоянно там обретаться.

Если «белогородцкие татаровя» традиционно базируются в 1570-х годах на берегах Днепра, тогда там ещё не было казаков-черкасов, или они были подручными у татар, что вряд ли. Князем Дмитрием Вишневецким ещё в 1552 году основывается Запорожская Сечь в низовьях Днепра именно для борьбы с крымскими татарами. Тем не менее «Белгородская орда» совершает набеги и на Литву, ведь в Царегороде встречаются полоняник путимлец Истомка Бачарин и литовский полоняник Федька Остронин.

Удивительно «белгородское» название татарской орды Бакаи-мурзы: его трудно привязать к Поднепровью. Зато рядом, в верховьях Северского Донца – древнее Белогородье с меловыми кручами. Историк Парманин считает, что Бакаев шлях связывает Путивль и Рыльск именно с верховьями Северского Донца, куда выходит Муравский шлях с Крыма, прямо из Царегорода.

Видимо, «Белгородская орда» сосредотачивается для своих набегов не в Поднепровье, а в верховьях Северского Донца, в Белогородье, поэтому и получает «белгородское» название, и выходит по Бакаеву шляху возле Путивля и Рыльска на Свиную дорогу, по которой можно идти и на Русь, и на Днепр, и на Литву.

Верховья Северского Донца, Белогородье XVI века – это нечто вроде степного перекрёстка, к которому кратчайшим путём ведёт Муравский шлях с Крыма, на нём сосредотачиваются для набегов татарские отряды со всех концов степи. С этого перекрёстка можно повернуть на любую из степных дорог, на выбор: на Свиную дорогу через Бакаев шлях, идти прямо на Москву по Муравскому шляху, или повернуть на восточный Изюмский шлях. Тогда логично, что татар Бакаи-мурзы «Книга Большого Чертежу» называет «белогородцкие». А уходить после набегов обратно в Царегород «Белгородская орда» может и по Свиной дороге через Днепр, другим, ещё нетронутым степным путём, что важно для конницы.

Тогда получает другое обоснование постановка Бел Города в верховьях Северского Донца в 1593 или в 1596, по разным источникам, годах. Московское правительство ставит крепость в центре «Белгородской орды», чтобы сторожить сосредоточение здесь татарской конницы.

Об этом говорит то, что одновременно со стрельцами под Бел Город прибывают и дети боярские (казачья старшина) и казаки, в частности из «рязанских» Ливен, профессиональная русская конница. Эти казаки получают землю под поместья под Бел Городом не позднее 1598 года: есть документальные свидетельства об этом, они приводятся в сборнике «Белгородская черта» в материале о селе Сажном. Вокруг Бел Города, на расстоянии до 30 км, основывается сразу четыре казачьих стана: Сажный, Разуменский, Кореньковский и Короченский, о них упоминает В.П.Загоровский в «Белгородской черте», хотя наполняет их «крестьянским» смыслом, на пограничной черте! Каждый стан даёт примерно сотню казаков.

Белгородские казачьи станицы начинают вести разведку именно по Северскому Донцу, а на Муравском шляху после постановки Бел Города начинаются схватки казачьих голов и атаманов с отрядами татарской конницы, они отмечены в документах того времени.

На южной границе

Вообще, как бы частное дело - локализация Бакаева шляха - говорит о ситуации в конце XVI века в Диком Поле и на южном пограничье России. Ещё относительно недавно, в 1552 году, Иван Грозный присоединяет Казань, причём значительная часть казанских татар переходит к нему на службу в качестве конницы. Благодаря этому усилению, уже в 1558 Иван Грозный начинает Ливонскую войну за выход к Балтийскому морю: Ливонский орден задерживает в своих портах товары русских купцов. Есть документы, что в Ливонской войне Москва использует значительный корпус служилых поволжских татар.

В 1570 году Москва идёт на перемирие в Ливонской войне, оно продолжается три года, потому что обостряется ситуация на южной границе с крымскими татарами. В 1571-1572 годах происходят наиболее серьёзные вторжения Крымского хана Давлет-Гирея по Муравскому шляху до самой Москвы, в итоге он разбит в 1572 году под Москвой в сражении под Молодями князем Воротынским. Очевидно, что набег Бакаи-мурзы в 1570 году также нанёс большой ущерб, поэтому дорога, по которой он пришёл, получает его имя. Набег Бакаи-мурзы связан с набегами хана Давлет-Гирея, поэтому упоминается в документах эпохи.

Ряд историков говорят об ошибке Ивана Грозного с Ливонской войной: нужно было идти на Крым. Но ошибаются, скорее, наши историки, они «забывают»: чтобы просто дойти до Крыма, нужно занять сначала Дикое поле перед Крымом, что хорошо понимают Иван Грозный и его воеводы.

Несмотря на татарские вторжения, в 1571 году князь Воротынский реорганизует пограничную службу на южной границе, начинает строиться Тульско-Рязанская засечная черта, детьми боярскими и казаками усиливаются дозорные сторожи в Поле, они доходят до Оскола, Северского Донца, Корочи, Корени, Ворсклы, Псла. В 1590-х годах ставятся вглубь Поля примерно на 200 км «польские города»: Воронеж, Бел Город, Курск, Оскол, Валуйки и другие на главных татарских дорогах, начинается степная война с Крымским ханством за Дикое поле.

Дореволюционные историки считают постановку "польских" городов началом Белгородской черты, даже историк В.С. Бакулин в 1962 году: «Белгородская черта – оборонительная линия на южной границе Русского государства в конце XVI– начале XVII века». В.П.Загоровский яро отрицает это: «На самом деле ничего этого не было», для него Белгородская черта начинается только с возведения земляных валов между "польскими" городами в середине XVII века, что само по себе странно. Делается это не случайно, но чтобы подкрепить советскую теорию «народной колонизации» Дикого поля и его «слабую заселённость» некими «вольными казаками».

Казаки и «Поле»

«Польские города» (возможно "польные", т.е. в поле поставленные) ставятся на татарских дорогах как опорные пункты пограничного поселенного войска, об этом прямо пишут историки XIX века. На это указывает, например, И.Д. Беляев в своём известном труде «О сторожевой, станичной службе…» (М. 1846): «Для покорения Крыма было одно средство: заселение степи и содержание сторожевого войска на границе, что Иван Грозный и сделал». Об этом говорит историк Д.И. Багалей (1857-1932) в своих «Очерках из истории…»

Однако советские историки решительно поправляют своих «царских» предшественников, В.П. Загоровский строго указывает, что Д.И. Багалей как «сторонник теории правительственной колонизации южных окраин,… не замечает заселения края беглыми крестьянами». Потому что у советских историков на этот счёт есть своя единственно верная теория, сформулированная академиком М.Н. Тихомировым: он обнаруживает «движение русского населения в течение XVI века на южные окраины,… причём наиболее смелые выходили в Поле и становились там вольными людьми, казаками».

Понятно, что сделать это им легче, если Белгородской оборонительной линии ещё нет.

Вот, оказывается, откуда берутся наши «казаки» в «Поле»: крестьянин сбежал в Дикое поле и волшебным образом не погиб, не попал в плен и в рабство к татарам, а стал «казаком». Поэтому Загоровский повторяет, что «заселение полевой окраины началось до постановки городов», что «Поле» представляло собой «слабо заселённую степь». И всё это до сих пор освящается научным авторитетом Тихомирова.

Напомним, что в 70-х годах XVI века «Полем» считается территория к югу от северских городов – Путивля, Рыльска, украинных подмосковных Орла и Мценска, рязанских – Данкова, Ряжска. Потом на нём встанут первые города Белгородской черты: Воронеж, Ливны, Оскол, Бел Город, Курск. «Здесь ещё не было городов, но уже существовало русское население», - утверждает Загоровский по академику Тихомирову. - О вольной народной колонизации Поля говорят факты». Но фактов не приводится.

Наши историки не могут привести название ни одного населённого пункта, основанного в Поле беглым русским населением, ни одного упоминаемого в документах того времени имени «вольного казака» в Поле, вместо этого они теоретически рассуждают о феодальном гнёте, который вынуждает крестьян бежать в Поле. В то время как воеводы Белгородской черты жалуются в своих челобитных, что «своей волей» переселяться на Черту в Поле никто не хочет: опасно!

Правда, Загоровский подкрепляет свои теоретические построения упоминанием о неких «оскольских», «донецких» казаках, якобы живущих в «слабозаселённом Поле», и говорит: «В документах 1570 года появляется термин «оскольский казак», в документах о постановке Царёва-Борисова в 1599 году говорится о «донецких казаках», другие документы говорят, что «вольные казаки житьём живут по Осколу и по Семи».

Однако Загоровский забывает при этом сказать, что во второй половине XVI века в Поле выходят сторожевые служилые казаки, дети боярские с Путивля, Рыльска, Ряжска, которые ставят свои дозорные «острожки» для несения полевой службы по Осколу, Ворскле, Донцу и другим рекам. Они могут называться «оскольскими» и «донецкими» казаками до постановки «польских городов». В 1571 году служилые казаки ставят на реке Оскол дозорный острожок Усть-Убли, он первый, о котором есть письменные свидетельства, и никаких русских «вольных казаков» они там не обнаруживают, но, кажется, сами становятся у Загоровского «вольными казаками».

Единственными коренными обитателями Дикого поля являются севрюки, они могут называться «вольными казаками, житьём живущими по Осколу и по Семи», их нанимают наши казачьи сторожи в качестве проводников в Поле, но вскоре им запрещается это делать, видимо, ввиду частых измен севрюков. Потом севрюки исчезают из поля зрения, ряд исследователей считает, что они уходят от перипетий жизни в Диком поле на Дон.

Донское казачество

Митрополит Пимен в 1389 году проезжает с посольством по Дону, и пишет в своих заметках, что не встретил ни одного русского селения на Дону. То есть в конце XIV- начале XV века, на куда более благодатном Дону, в сравнении с Диким полем, нет «беглых крестьян». Впервые о донских казаках упоминает ногайский князь Юсуф, в 1550 году он пишет грамоту Ивану Грозному: «Холопы твои, нехто Сарыазман словет на Дону, в трёх или четырёх местах городы поделали, да наших послов стерегут. И на Воронеже твои люди взяли наших людей…»

Видимо, в это время на Дону сходится и перемешивается масса народов, от потомков ясов и касогов, они же – «чёрные клобуки», до татарского и русского населения с Рязанских земель, которое приходит с верховьев Дона. О рязанских казаках есть летописные свидетельства с 1445 года. В 1502 году Иван III пишет рязанской княгине Агриппине, чтобы она не пускала своих «городовых казаков пойти самодурью на Дон в молодечество». Дон в это время - пограничная река между Ногайским и Крымским ханствами, которые враждуют между собой, чем пользуются донские вольные казаки. Вообще, казаки появляются всегда и везде в русско-татарском пограничье, в степных войнах, как между Рязанью и Казанью.

Заметим, с Рязани «самодурью» на Дон приходят «городовые казаки», воинские люди со своими семьями, а не беглые крестьяне. Видимо, рязанские казаки преобладают на Дону, поэтому ногайский князь Юсуф считает их холопами Ивана Грозного. В 1570 году Иван Грозный посылает грамоту донским казакам, этот год считается официальной датой возникновения Донского казачества.

Запорожская Сечь

С запада, со стороны Днепра казаки-черкасы под началом волынского князя Дмитрия Вишневецкого (Байды)ставят в 1552 году на границе с Диким полем первую Запорожскую Сечь– Хортицкую Сечь, чтобы контролировать татарские броды через Днепр. Вишневецкий поддерживает отношения с Москвой, в 1556 году с Хортицкого форпоста его казаки-черкасы со стрелецким отрядом дьяка Матвея Ртищева совершают рейд против крымских татар. Пожалуй, это была первая совместная русско-черкасская операция.

В 1557 году татары с турками осаждают и разрушают Хортицкую Сечь, Вишневецкий уходит в Россию, поступает на какое-то время на службу к Ивану Грозному, получает в качестве вотчины город Белев, но затем возвращается в Польшу. Вторая Запорожская Сечь – Томаковская основывается уже без Вишневецкого в 1563 году.

Напряжённая ситуация в Диком поле в XVI веке, частые походы по его степным дорогам Бакаи-мурзы и Девлет-Гирея говорят о том, что никакой «народной колонизации» Дикого поля не было и в помине. Если там оказываются беглые крестьяне или беглые пленники, они уходят или на Дон как севрюки, или на Днепр в Запорожскую Сечь, или в русские города, как Истомка Бачарин.

Сторожевое стрелецко-казачье войско

Со стороны Дикого поля на южные земли России в XVI веке идут одно за другим крымско-татарские вторжения. На наш взгляд, прав историк XIX века И.Д. Беляев: при Иване Грозном в 70-х годах XVI века на южной границе создаётся стрелецко-казачье поселенное войско, на Тульско-Рязанской засечной черте, в 90-х годах это сторожевое войско передвигается на города Белгородской линии, которые в середине XVII века соединяются земляными валами с острогами, в конце XVII века - на Изюмскую линию, а потом – на Кавказские линии.

Наши историки до сих пор не хотят видеть это сторожевое войско, ибо оно противоречит освящённой временем теории «народной колонизации» Дикого поля, поэтому попадают впросак с «вольными казаками» в Поле и по другим поводам, но продолжают упорно отстаивать марксистско-ленинскую теорию академика Тихомирова. И продолжают выдавать поселенное стрелецко-казачье войско за беглых крестьян, и восхищаются отпором, который они дают в столкновениях профессиональной татарской коннице.

В общем, сторожевое пограничное войско представляет из себя форпосты в виде острогов-крепостей со стрелецкими гарнизонами, которые опираются на казачьи станы в окрестностях крепостей, они придают всему войску глубину обороны и обеспечивают продовольствием. Казачьи сотни станов являются его боевыми кавалерийскими отрядами, глазами и ушами в степи. Город с уездом из нескольких казачьих станов под началом воеводы представляет собой так называемый «служилый город», единицу территориального войска.

Причём стрельцы наравне с детьми боярскими (казачьей старшиной) и казаками наделяются в окрестностях городов поместьями, они даются всем, «дабы имели добрых коней», все служилые люди ведут одинаковый земледельческий образ жизни. Стрельцы часто несут и конную службу: в городах Яблонове, Валуйках службу несут и сотни «конных стрельцов». Так называемая русская «поместная конница» - это, фактически, казачья конница, ибо все казаки имеют свои «поместья».

Когда противник осаждает город поселенного войска, он вторгается и на его территорию, и его тылы оказываются под ударом казачьих сотен близлежащих уездов. Поэтому осады городов Белгородской черты противником, как правило, скоротечны: не удаётся с ходу взять город – осада скоро снимается ввиду казачьей угрозы тылам, поэтому после осады города быстро восстанавливаются без особой помощи Москвы: помощь оказывают не пострадавшие от вторжения села в уездах.

Казачьи головы и атаманы сторожевого войска подчиняются воеводе города – в этом принципиальное отличие служилого русского казачества от вольного донского или запорожского. Стрелецко-казачье войско является государственным, получает поддержку государства и не является «вольным», но поэтому же оно самое мощное из всех казачьих войск своего времени.

Уникальная для своего времени организация стрелецко-казачьего сторожевого поселенного войска позволяет удержать южные границы России в эпоху Смутного времени в начале XVII века, и обеспечивает в дальнейшем успешные войны и с Крымским ханством и с Польшей, позволяет продвинуть границы России не только до Крыма, но до Кавказа.

Используемая литература

1 ««Бакаев шлях», А.В. Зорин (Курск), сборник «Белгородская черта» №3, 2018, Константа, Белгород, 2018.

2. «Белгородская губерния», И.Г. Пархоменко, Белгород, 2002.

3 «Белгородская черта», В.П. Загоровский, издательство Воронежского университета, Воронеж, 1969.

4 «От Руси к России», Лев Гумилёв, Москва, АСТ, 2015.


Яндекс.Метрика free counters