Оглавление

Глава III. Часть 3. Канавинская мусульманская община в первые годы Советской власти

Нижегородская Соборная мечеть. Фото 1916 г.

Александро-невская улица и Кунавинская слобода

Работники и гости ЦДУМ: Второй ряд слева направо: Мухлиса Буби, Джихангир Абзгильдин, Зия Камали, Ризаэтдин Фахретдин, Кашшафетдин Тарджемани, Габдулла Сулеймани, Уфа, 1926 г.

Торговые ряды Нижегородской ярмарки в середине 1920-х годов

Торговые ряды Нижегородской ярмарки в середине 1920-х годов

После прихода в 1917 году к власти большевиков жизнь мусульман Нижнего Новгорода стала претерпевать серьезные изменения. Деятельность ярмарки была приостановлена. Она открылась ненадолго 28 июля 1918 года, но настоящей торговли, как это было ранее, там не происходило. Немногим более месяца шел товарообмен без каких-либо денежных расчетов. Новая экономическая политика, сменившая политику военного коммунизма, с ее резким оживлением рынка, возродила деятельность ярмарки. С 1922 по 1929 годы продолжались ежегодные ярмарочные торги. Обороты ярмарки, начавшись с 31 миллиона рублей в 1922 году, стали быстро расти, достигнув в 1925 году 169 миллионов рублей.

Тем не менее, существовали и трудности. Некоторые из купцов не доверяли новой советской власти, например, большинство традиционно торговавших на ярмарке персов. В 1922 году, по данным персидского полпредставительства, на ярмарке участвовало только 84 купца из Ирана, вывезших 110 тыс. пудов товаров. В дальнейшем число купцов возросло. В 1924 году наблюдатели подчеркивали, что на ярмарке «особенно много купцов из Персии и Афганистана, которые привезли свои товары по Волге».

«Несмотря на недоверие купцов, — отмечал анализировавший итоги работы ярмарки в 1925 году А. Н. Лаврухин, — и шероховатости, естественные по новизне дела, результаты товарообмена со странами Востока при посредстве Нижегородской ярмарки оказались в общем удовлетворительными». В 1927 году участие в ярмарочной торговле приняли Аравия и Египет.

Характеризуя особенности работы ярмарки в 1928 году, С. В. Малышев отмечал: «Количество участвовавших на ярмарке восточных фирм осталось без изменения против прошлого года по Западному Китаю (85 фирм), значительно возросло по Афганистану (с 5 до 20), увеличилось также по Ираку (с 1 до 3) и несколько уменьшилось только по Персии (267 против 289) и Турции (9 против 14)... персидские купцы были не только из ближайших районов, но и из Хамадана…».

Однако структура Нижегородской ярмарки не смогла и не могла вписаться в государственное планирование — и поэтому в 1930 году, 16 марта, последовало распоряжение из Московского Кремля об ее упразднении. Нижегородская ярмарка прекратила свое существование.

В первые годы Советской власти в Нижнем Новгороде, кроме временного ярмарочного мусульманского прихода еще продолжали существовать две постоянных общины, которые возглавляли Мухамет Фатих Хусаинов Соколов (приход в Канавино, в заречной части города, на месте расположения ярмарки) и Шагимердян Шакуров Ильясов (собственно нижегородский мусульманский приход). Власти в 1919 году фиксировали благонадежность Ильясова («он стоит на платформе Советской власти»).

В 1927 году, когда шла повсеместная регистрация мусульманских общин, Ш. Ш. Ильясов был взят на учет как руководитель прихода в верхней части города. Канавинским махалля по-прежнему руководил М. Соколов. Он и жил-то в заречной части по адресу: улица Напольно-Вокзальная, дом 12.

Среди действующих в 1929 году в Нижнем Новгороде храмов, кроме 31 православной, 6 старообрядческих церквей, были и мечети. Но вопрос их закрытия был для властей делом ближайшего будущего. Именно к 1929 году относится утверждение закона «О религиозных объединениях» (на его основе были разработаны инструкции НКВД), который стал правовой основой для преследования мусульман.

Положение мусульманской общины Нижнего Новгорода в 20-е годы становилось все сложнее. Натиск на верующих нарастал: хотя мечеть в районе Старой Сенной площади продолжала функционировать, мусульмане, жившие на другой стороне реки (в Канавино), после того, как помещение Ярмарочной мечети нельзя уже было более использовать, привыкли молиться в доме №12 по улице Тимирязева (бывшая Напольно-Вокзальная). Этот дом, которые верующие стали рассматривать как мечеть еще до революции, принадлежал имаму Соколову. Когда началась революция, его муниципализировали, заселив неимущими нижегородцами. Тем не менее, власти оставили часть дома под молельное помещение. Можно представить себе чувства верующих, когда они шли на намаз днем и вечером чередой смежных комнат, где жили многодетные семьи, через плиты с кипящими кастрюлями, развешанное белье, коммунальную и семейную ругань и прочие «прелести» нового фаланстера. В таких условиях легко было привить чувство неприязни к обрядам человеку, только приобщающемуся к азам верования или неустойчивому в своих убеждениях.

Как видно, набор методов подавления религиозных чувств верующих был весьма широк и разнообразен. Сюда включались не только чисто репрессивные или идейно-пропагандистские усилия, но и меры психологического воздействия. С 1924 года верующим было запрещено использовать под мечеть первый этаж дома — и они стали тесниться наверху, на втором этаже, где по-прежнему помещалась часть бывшей квартиры имама Соколова. Используя чисто бюрократические приемы и методы, власть искала и обнаруживала «прегрешения» исламской общины перед государством: недоимки, скученность народа в малых помещениях, использование для мечети жилого дома и т. п.

В соответствии с инструкцией НКВД от 1 октября 1929 года за №328 был установлен следующий порядок регистрации религиозных обществ:

необходимо подать заявление в двух экземплярах по соответствующей форме; 2) предоставить список учредителей религиозного общества; 3) предъявить справку из РАЙФО об отсутствии за религиозным обществом задолженности по налогам.

Власти заранее готовили общественное мнение по поводу возможного роспуска мусульманской общины Нижнего. Так, в 1930 году прошел ряд собраний и совещаний, посвященных этому вопросу:

Смысл этих собраний сводился к обеспечению поддержки населения в случае обращения мусульман во властные вышестоящие инстанции с обжалованием грядущего решения о роспуске общины и закрытии всех молельных помещении.

В этой череде совещаний и митингов особую роль сыграло «общее собрание трудящихся татар Н. Новгорода от 04.01.1930 г.». Судя по протоколу, извлеченному из архива, на собрании присутствовало более 400 человек. Основной вопрос, поставленный в повестку дня, был сформулирован в духе официальной политической линии тогдашних властей: «О задачах культурно-просветительной работы среди нацмен». Основной доклад, казалось бы, напрямую не затрагивал конкретного положения дел в мусульманской общине. Речь шла о культурной революции в стране, о трудностях ее осуществления, о нехватке образованных людей в татарской среде и т. д. Вместе с тем, некоторые положения доклада («нет помещений для развертывания культурной работы» и пр.) давали слушателям возможность понять, какой вопрос будет обсуждаться в прениях.

В докладной записке татарской секции Горьковского крайкома «О состоянии работы среди татар края» (1930 г.) среди успехов антирелигиозной пропаганды называлось «единогласное решение в самом Нижнем Новгороде передать мечеть под дет ясли». Следует отметить, что формально власти не отказывались заниматься проблемами общины города Горького. Так, решая вопрос о молельном помещении, они вместе с тем постановили взыскать с Канавинской общины 6945 рублей в качестве задолженностей за аренду помещения, а также закрыть молельное помещение в доме по улице Тимирязева, 12.

В докладе секретаря крайисполкома тов. Мухина в постоянную комиссию по вопросам культов при ЦИКе от 10 июня 1931 года сообщалось о решении «отвести им (членам мусульманской общины — авт.) новое место для молений». Этим местом явилось помещение сторожевого дома на Татарском кладбище. Решение мотивировалось фактом передачи бывшего помещения для молебствий по улице Тимирязева, 12 под «татарский деточаг». Площадь нового помещения была на 6 кв. м меньше (с 36 кв. м она была уменьшена до 30 кв. м).

Пока еще окончательного решения властей о закрытии Нижегородской соборной мечети не было, в Москву в 1931 году была направлена докладная от упомянутого тов. Мухина следующего содержания: «...в Нижнем Новгороде есть одна действующая мечеть, которая может обслужить и верующих Канавинского района. При желании им может быть предоставлено и помещение (сторожка) на Татарском кладбище Канавинского района. Предложение им было предложено, но не принято. И в данное время религиозное общество считается (конечно же, по его и его сотрудников мнению — авт.) распавшимся». В 1932 году последовал соответствующий ответ на упомянутый документ, адресованный Нижегородскому крайисполкому, в котором давалось указание: «Мечеть (имеется в виду молельное помещение по улице Тимирязева, 12 — авт.) ликвидировать». Недоимку по арендной плате «милостиво» взыскивать не стали, мотивируя тем, что община «распалась».

Поскольку власти не хотели поддерживать начинания прихожан ярмарочной мечети по вполне понятным причинам, усилия по обновлению ярмарочной мечети и даже попытке построить новое здание мечети в 1911–1915 годах, остались без результата. Последней попыткой такого рода было проведенное в сентябре 1926 года совещание, на котором присутствовали мусульмане-граждане СССР и иностранные купцы из Персии, Китая, Турции и др. Тогда было решено провести капитальный ремонт здания мечети, искаженного перестройками после 1917 года. Но более жесткий официальный курс властей по отношению к мусульманам, развернутый в конце 20-х годов, не позволил этому проекту воплотиться в жизнь.